О плачущей Хазилине[523]

Грубый супруг когда укротил мою Хазилину

И, окровавив, ее он оттаскал за власы,

Даже Борей не стерпел, как рыдает она в одиночку,

И, подобрев, он с небес мокрые бросил снега.

10. О старухе Клавдии

Клавдия с палкой своей по нашему ползает дому

И попадается мне трижды, четырежды в день.

Знаю я: все порученья она от девы относит

Те, что в ущерб мне она глупым дает женихам.

11. О помощнике

Ты, перстенек, что собою объемлешь камень багряный,

В ком и немалый еще чистого золота вес,

Я умоляю, иди и склони к моим деву желаньям,

Ты ведь под верной звездой некогда вырезан был.

12. О пире едящего конину сармата[524]

Жрущий конину сармат не оставил обычаев старых,

Кто из-за грубой еды дикое имя стяжал.

Как-то позвали меня на трапезу к милому другу,

Этот блистательный пир множество яств содержал.

Он заключил, будто я византийское мясо вкушаю;

Дал же, коварный хитрец, лошадь отвратную мне.

Как говорится, сармат — сосед превосходный силезцу!

Этот ослятину ел, тот же конину жует.

13. О сарматской стуже

Столь велики холода для земель даже северных были,

И от Медведицы вниз стужа такая сошла,

Что селянин, захотев потереть свои ноздри-ледышки, —

Взял себя за нос и тот так и остался в руке.

14. О ротике сарматок

Портит ротик широкий сарматских девиц несомненно,

И лишь на лицах у них пара открытая глаз.

Каждая лишь по глазам и желает казаться красивой:

Ведь на обеих щеках бледность повсюду лежит.

15. Об ораторе полузнайке[525]

Ты объявляешь, соперник, что нашим стишкам уступаешь

И говоришь, что тебе ближе свободная речь.

Я бы поверил, когда б декламации стиль твой постигнул

Иль, мой соперник, — места, кои трактуешь в речах.

16. О том, кто плохо просклонял имя Доркада[526]

Если «ДОРКАМ» говоришь, я хотел бы, чтоб ты о ДОРКАДЕ,

Варвар, молчал, ибо ты имя калечишь ее.

17. К сотоварищам[527]

Что обвиняешь меня за созданье стихов двоевидных

И что творенье мое не соблюдает размер?

Есть и причина: стихам ни один не дивится властитель,

Кто бы достойно сумел вознаградить за талант.

Ведь вдохновил Меценат великой наградой Марона,

Также и Флакку он дал для пропитания все.

Только у наших владык неизменно другая забота, —

Чтобы наполнил кабак меру излишества их.

18. О дворе короля Матвея[528]

Плакался часто сенатор владыке Паннонии: ныне

Девам спасения нет от домогательств князей;

В мире, однако же, зло несравненно гнусней существует:

От итальянских страстей нету спасенья мужам.

19. К Богородице[529]

О Богиня, своим Громовержца объявшая лоном,

Ты, кто одна лишь склонить можешь Юпитера слух,

Нежная матерь, взгляни на людей своим благостным взором,

Коих на всяческий лад злобная мучит судьба.

20. К святой Екатерине

Через моря, через земли, чрез ясные неба созвездья

Даже к Юпитеру ты, дева, подняться могла.

Дева, участьем своим подари, и от тяжести тела

Освобожденный, смогу я воспарить в небеса.

21. К святой Анне

Анна, моленьям ничьим не дала прозвучать понапрасну,

Но, безупречная, всем помощь свою подала.

Значит, великим почетом почтим мы матерь благую,

Кто ни единой мольбе тщетною быть не дала.

22. Об уговоре Хазилины

Хазилина со мной уговор о любви заключила

И во свидетельство клятв всех призывала богов.

Но лишь она поняла, что мне дешево ночка досталась,

Женщина с опытом, — мне стала отсрочки чинить,

Видно затем, чтоб сильнее влюбленного мучить беднягу

И чтоб щедрее рука деньги отсыпала ей.

А между тем восходил уж четырежды Феб, и за это

Время она четырех в лоно мужей приняла.

23. О природе изумруда

Свойства камней драгоценных и скрытые неба причины

Жаждущий знать, просветись, нашим стихом научен.

Скифский на пальце своем изумруд Хазилина носила,

И безупречен он был цветом и видом своим.

Но лишь с супругом своим ненавистным она сочеталась, —

Камень пропал, — пополам он раскололся тотчас.

24. О гербе Данузия[530]

Ель эта, крепко в земле пятью укрепившись корнями,

Самой вершиной своей трогает выси небес.

Кесарь велел, чтобы я ее нес среди блеска оружья

В знак, что познаны мной и небеса, и земля.

25. О том, кто прежде требовал расписки[531]

Требуешь ты написать с опасеньем великим расписку,

Чтобы доверье ко мне ею ты смог обрести.

Что же, возьми: никому ведь нельзя уж на слово верить

Ныне, и дружба теперь истинно стала редка.

«Конрад Цельтис дает подтвержденье, что должен тебе он

Новеньких шесть золотых, выбитых в рейнской земле,

Кои, как он обещал, возвратить обязуется завтра,

Феб из восточных когда снова появится вод».

26. Об уверении Хазилины

Висла во влажных брегах когда переменит изгибы,

Или же русло ее воды покинут совсем,

Иль по морям мореход быстроногих погонит оленей,

Иль искривленный сошник выроет рыб в бороздах,