небо,

Чтобы дичину когтить, пуская по ветру перья,

И оттого-то для них ничто — любая опасность,

И не страшна им смерть, не страшно кровопролитье —

Ради отчизны и ради друзей отрадно им биться,

Любо им боя искать, когда завидят неправду.

40 Каждый верность хранит, и надежно твердое сердце,

К вере святой прилежит и чтит всевышнюю силу,

Истину, правду и честь — что в мыслях его, то и в слове,

А от цветистой лжи он и мысль и язык отвращает.

3. О светилах, осеняющих Германию[502]

Звездный бог Геркулес, каким он памятен людям,

Андромеда, и с нею Персей с кругового Олимпа

Сходят к сильным мужам укрепить им душу и тело;

С ними родитель Цефей у самого виден предела

Хладного круга, который простерт дотоле, где Солнце

В знаке Рака восстав, отстраняет ночные потемки.

Здесь застыл Волопас, краса и Феба и Вакха,

Здесь и Возничий, меж звезд пролагающий путь колеснице,

Двум Медведицам след перевит свирепым Драконом —

10 Вот светила, которые ввек не спускаются в волны

Синей Тефиды, а мечут лучи на германские земли.

4. О четырех сторонах Германии, реках, морях и островах ее[503]

Западный край страны пролегает по славной долине

Рейна, который, в пути омывая прекрасные грады,

В море впадает тремя устами и нас отделяет

От поселенцев[504] секванских равнин[505] — соседственных галлов.

А на восточном краю, где всходит багряное солнце,

Висла в сарматских полях несет свою громкую славу

И рукавами тремя втекает в Кодонские воды

Там, где пристань Брутен,[506] знаменитая в целой округе,

Манит без счета к себе корабли по Кодонскому морю[507]

10 С грузом того янтаря, который зовется электром

В греческой древней молве, а таится лишь в наших пределах.

Хищный в беге Дунай и Альпы, одетые в тучи,

Наш очертили полуденный край, а за ними простерты

Скифская даль, иллирийский предел и ломбардские земли.

Здесь родившись, Дунай поспешает под именем Истра

Свой широкий поток умчать в соседние нивы. —

Там он будет поить венгерца с варварским ликом

И метанаста-тевтона[508] — тех южных полей поселенца.

В этих местах, проложив себе путь по Молдавии пышной,

20 Он, наконец, в понтийскую зыбь впадет, семиустый,

Не уступая количеством уст ни Гангу, ни Нилу —

Двум величайшим из рек, известных целому свету, —

Он впадет и пресной водой разбавит морскую.

И, наконец, Океан, который зовется Кодонским

Морем в этих местах, отделяет северной гранью

Нас от трех королевств: Британии, стынущей в стуже,

Фулы, вокруг которой лежат островами Оркады,

И ледяной страны, недавно открытой, в которой

Скиптру покорствуют даны, норвеги и пьяные шведы.

30 Видят они застылых небес последние звезды,

Лета не знают, не знают весны, единой зимою

Живы в вечных снегах под безжизненным северным небом.

Все таковы племена в морозной земле приполярной

Между ними уместно назвать известных лаппонов,

Кои в пещерах влачат свою жизнь, в заснеженных чащах

Ловят оленей и бьют соболей мягчайшего меха;

С нами они не хотят иметь торгового дела,

Между собою живут все врозь, почти бессловесно —

Истинно варварский быт, подобие диких животных,

40 Лютому Северу дань. Кто хочет их нрав и обычай

Ближе и лучше узнать, пускай обращается к книгам,

Изданным нами в недавние дни о Германии нашей.

Вот таков от Германии путь пролегает на север.

А на востоке она прилегает к азийским сарматам —

Там, где течет Танаис[509] в своем извилистом русле,

И ледяною волной проносясь по широким болотам,

К матери всех морей устремляет холодные воды.

Среднюю часть страны орошает великая Эльба,

Быстрые волны катя меж речными двумя берегами,

50 Как от Рейна, так и от Вислы держась посредине;

В Кимврский пространный залив она изливает потоки,

Имя принявший свое от кимвров, которые рядом

В Датском живут Херсонесе, протянутом с юга на север,

Где с перешейка видны берега Кодонского моря

И Океана: сюда скандинавы, обильные рыбой,

Свозят рыбий жир в угоду целому свету,

А корабельщик-швед доставляет сушеных зобаток —

Рыб, прозванье свое получивших от явного зоба.

5. О трех горных хребтах Германии

Есть Герцинский лес, и есть Альпийские горы;

Словно ветви, они свои распростерли отроги

Даже в западный край, вослед заходящему солнцу,

Вместе с тем на север и юг, но больше к востоку,

До берегов, где в Эвксинский Понт обрываются горы

И меж Боспорских теснин византийские плещутся волны.

Три, однако, хребта в Германии самых высоких,

Коих вершины взнеслись до небес к бродячим планетам,

Скрыли в густой туман на утесах стоящие замки

10 И по шершавым бокам клубят водопадные реки.

Первый из этих хребтов подставил северу спину

И озирает с высот италийцев, германцев и галлов,

Здесь рождается Рейн, и Рона, и Инн задунайский, —

В давние годы его называли предки Адулой.

С этих-то мест и берут начало Альпийские горы,

С южных склонов своих низвергая быстрый Атезис,[510]

Чтоб, в Адриатику впав, вблизи Венеции гордой,

Он присоветовал ей принять германское иго.

После Альпийских гор к востоку простерлись Карпаты,

20 Снежной вершиной своей благой нам знак подавая;

В старых книгах они называются «Свевские горы»,

Золото в недрах таят, и медь, и иные металлы,

Щедро эти дары принося паннонскому роду.

И, наконец, посреди Германской земли полосою

Встал Герцинский хребет, раскинув цепи отрогов.

Там, где они сошлись, Сосновые черные горы

Подняли голову ввысь, на четыре стороны глядя

И с четырех сторон низводя текучие реки:

К западу быстрый Майн, гордящийся встречею