них не водилось бумаги, – на которой углем был нацарапан список кое-каких дел, назначенных на завтра. Внизу прилагалась короткая приписка:

«Я наконец заставил кузнеца сделать то, о чем вы просили, хотя он очень опасался связываться со штырями инквизитора. Не знаю, почему вы так этого хотите, ваше величество. Но вот, пожалуйста».

В основании доски был крошечный штырек в форме серьги. Поколебавшись, Призрак взял его и поднес к лицу. И в самом деле, зачем ему понадобилась эта штука? Он что-то вспомнил, шепот во сне. «Сделай штырь, серьгу. Старый инквизиторский штырь сгодится. Найдешь такой в пещерах, которые раньше были под Кредикской Рощей…»

Сон? Он задумался, потом – возможно, вопреки здравому смыслу – воткнул эту штуку себе в ухо.

Тотчас же в комнате появился Кельсер.

– Ого! – воскликнул Призрак, отпрыгивая назад. – Ты! Ты мертв. Вин убила тебя. В книге Сэйза говорится…

– Все в порядке, малыш, – перебил Кельсер. – Я настоящий.

– Я… – Призрак запнулся. – Это… Ох!

Кельсер подошел и обнял Призрака за плечи.

– Видишь ли, я знал, что это сработает. Теперь у тебя есть и то и другое. Разум с изъяном, гемалургический штырь. Ты можешь достаточно глубоко заглянуть в Когнитивную реальность. Это значит, что мы можем работать вместе, ты и я.

– Чтоб мне провалиться, – сказал Призрак.

– Ну, не надо так, – сказал Кельсер. – Наша работа очень важна. Жизненно важна! Мы собираемся разгадать тайны вселенной. Или, как ее еще называют, Космера.

– Что… Что ты имеешь в виду?

Кельсер улыбнулся.

– Кажется, меня стошнит, – сказал Призрак.

– Мир весьма, весьма огромен, малыш, – продолжил Кельсер. – Он больше, чем я мог себе представить. Невежество едва не лишило нас всего. Я не позволю этому повториться. – Он постучал Призрака по уху. – Пока я был мертв, у меня была возможность. Мой разум расширился, и я кое-чему научился. Я не был сосредоточен на этих штырях; я думаю, что справился бы и сам, будь на то необходимость. В любом случае я узнал достаточно, чтобы стать опасным, и мы вдвоем собираемся выяснить остальное.

Призрак отстранился. Теперь он сам себе хозяин! Ему не нужно плясать под дудку Кельсера. Вот проклятье, да ведь он даже не знал, действительно ли это Кельсер. Однажды его уже одурачили.

– Но почему? – спросил Призрак. – С какой стати это должно меня волновать?

Кельсер пожал плечами:

– Вседержитель был бессмертен, ты же знаешь. Благодаря сочетанию сил он сумел сделать себя неуязвимым для старости – и неспособным умереть, в большинстве случаев. Ты рожденный туманом, Призрак. Половина дела сделана. Разве тебе не интересно, что еще возможно? Я имею в виду, у нас есть небольшая куча инквизиторских штырей, с которыми нечего делать…

Бессмертие.

– А ты? – спросил Призрак. – Что с этого получишь ты?

– Ничего особенного, – ответил Кельсер. – Так, мелочь. Кто-то однажды объяснил мне проблему. Моя нить – то, что удерживает меня в Физической реальности, – перерезана.

Его улыбка стала шире.

– Что ж, просто возьмем и найдем новую нить.

Постскриптум

Я начал планировать эту историю, когда писал оригинальную трилогию. К тому времени я уже предложил редактору идею «трилогии трилогий». (Это идея о том, что «Рожденный туманом» как цикл будет подразумевать смену эпох и технических уровней по мере созревания Космера.) Я также знал, что Кельсер будет играть главную роль в будущих книгах цикла.

Я не против того, чтобы персонажи умирали; кажется, в каждом цикле, который я писал, случались серьезные, невосполнимые потери среди главных действующих лиц. В то же время я прекрасно понимал, что история Кельсера еще не закончена. Человек, которым он был в конце первого тома, кое-чему научился, но не завершил путешествие.

Поэтому с самого начала я планировал, как вернуть его. Я насытил «Героя Веков» намеками на то, что он делал за кулисами, и даже умудрился вставить несколько предварительных намеков. Я очень ясно дал понять фанатам, которые задавали вопросы, что у Кельсера все дела выходили не так, как положено.

Я очень хорошо осознаю, что воскрешение персонажа – опасное клише, баланс которого я все еще выясняю. Я не думал, что этот ход покажется особенно спорным, отчасти из-за предзнаменований, которые успел добавить в текст. Но я все же хочу, чтобы смерть в моих историях была очень реальной опасностью или последствием.

Тем не менее Кельсеру с самого начала было предначертано вернуться – хотя временами я колебался, буду ли писать эту историю или нет. Я беспокоился, что если напишу, то она будет выглядеть неуместной, поскольку прошло так много времени и миновало так много разных фаз повествования. Я начал писать ее за несколько лет до того, как наконец опубликовал, подправляя сцены то здесь, то там.

Как только я написал «Браслеты Скорби», стало ясно, что рано или поздно некоторые вещи надо будет читателям объяснить. Это заставило меня работать над повестью усерднее. В конце концов, я очень доволен тем, как все получилось. Она и впрямь немного стоит особняком, как я и беспокоился. Тем не менее возможность наконец-то поговорить о некоторых закулисных историях, происходящих в Космере, была очень полезной, как для меня, так и для фанатов.

Чтобы предупредить вопросы: да, я знаю, что Кельсер и Призрак собирались сделать непосредственно после этой истории. И еще я знаю, чем занимался Кельсер в эпоху книг Вакса и Уэйна. (В них есть некоторые намеки, как и в первоначальной трилогии, – намеки на эту историю.)

Я не могу обещать, что напишу «Тайную историю – 2» или «Тайную историю – 3». У меня и так много дел. Тем не менее эта мысль таится где-то в глубине моего разума.

Талдаинская система

Талдаинская система[55]

Талдаин – одна из самых удивительных планет Космера, что для меня вдвойне удивительно, ведь я выросла на ее Темной стороне. Даже спустя многие годы мне кажется, что на этой планете все вполне нормально и естественно.

Планета Талдаин пребывает в синхронном вращении между звездами двойной системы. Меньшая звезда – хилый белый карлик, окруженный облаком твердых частиц и потому едва заметный с Темной стороны планеты. Уроженцы этого полушария считают постоянную темноту (представьте себе сумеречное небо после захода солнца и сразу поймете, как это выглядит) привычной и естественной.

При этом наша планета отнюдь не мрачная, как утверждают люди несведущие. Ультрафиолетовые лучи, проникающие сквозь облако твердых частиц, заставляют большинство растений и животных слабо фосфоресцировать. Мнение знакомых мне гостей планеты на этот счет разделилось: одни находят это свойство поразительным, другие – некрасивым и аляповатым.

Другое полушарие именуется Ясной стороной. Ясная сторона обращена к большей из двух звезд, бело-голубому сверхгиганту, вокруг которого вращается белый карлик. Солнце как бы нависает над Ясной стороной, значительная часть поверхности которой покрыта пустынями, а почти