Глен полусидел, привалившись к своим пожиткам. Его клочковатая седая борода скрадывала щеки, но Агнес знала, насколько они впалые. Он казался клочком кожи – слишком маленьким и потрепанным, чтобы на что-нибудь сгодиться.

Беа устроилась рядом – придвинулась вплотную, почти прислонилась к нему. Рядом с ней стояла грубо вырезанная деревянная миска, в руке Беа держала тряпку. Окунула ее в миску и извлекла, с тряпки капало. Мокрой тряпкой она провела по груди Глена.

Глен вздохнул, и его плечи распрямились, будто она как-то сумела снять с них зажим, гладя его по грудине. Он откинул голову.

Агнес озадаченно наблюдала. Как он может расслабляться от ее прикосновений после того, как она сначала сбежала, а потом бросила его ради Карла? Как может принимать ее любовь? Нежность должна сопровождаться еще чем-нибудь, чтобы иметь значение, – чем-нибудь вроде верности.

После того как Беа ушла к Карлу, она стала следить, чтобы о Глене заботились. Но, насколько видела Агнес, на себя эти заботы не брала. До сих пор Беа держалась на расстоянии. Если и наблюдала за Гленом, то издалека. Возможно, эта обособленность матери и создавала ощущение, что ее любовь к Глену кончилась. А теперь, здесь, оказалось, что это совсем не так. Порой Агнес сомневалась в мотивах матери и предполагала, что она руководствуется некими скрытыми желаниями. Но на этот раз Агнес не усмотрела никакой двусмысленности в том, как мать нежно целовала Глена в щеки, в виски, закрытые глаза и лоб, а он улыбался блаженно и печально, а потом, когда она поцеловала его в губы, он потянулся к ней всем телом. Он был влюблен. Как и, похоже, ее мать. Агнес вспомнилось все время, проведенное без нее, после того как мать бросила их. На ее памяти Глен ни разу не выказал гнева. Словно был убежден, что она поступила так лишь в силу необходимости, поэтому он не вправе ее винить.

Сидя в тени, Агнес смотрела, как Беа лежала в объятиях Глена, и ее голова на его костлявой груди слегка приподнималась при каждом вдохе. Глаза обоих были закрыты, но они не спали. У Агнес потеплело в груди, ей вспомнилось, как они годами спали вместе. Мать и Глен – обнявшись, она сама – в их ногах. Глядя на них сейчас, Агнес впала в уныние. Ей снова хотелось в семейную постель, быть той, с кем они хотели проводить время, отведенное для нежностей. Скучают ли они по ней прямо сейчас? Скучают ли по тому, как она держалась за их щиколотки?

* * *

Община задержалась на одном месте на несколько ночей и обработала фазанов, которых наловили Охотники.

Теперь, когда Глен держался поодаль от всех, Беа стала ложиться вместе с Агнес. Но при этом старалась свернуться в клубок как можно туже – нарочно, как думала Агнес, которая то и дело просыпалась и мерзла всю ночь. Ей не хотелось так спать. Однажды ночью Агнес пожертвовала теплом костра и отправилась на поиски Глена.

Поначалу ей показалось, что и он развел костер. Но потом она поняла: все, что она видела – зарево на горизонте, черная змея дыма, ускользающая в темнеющее тускло-синее небо, – находится намного-намного дальше от нее, и это вовсе не костер. Может, какие-то остатки заката. А дым – не что иное, как иллюзия.

– Привет, детка, – услышала она голос Глена.

– Как ты узнал, что это я?

– Понял по звуку шагов.

Агнес загордилась Гленом – тем, что он отличает ее приближение, – и вместе с тем смутилась, что ее так легко узнать.

– Не волнуйся, – уловив ее разочарование, добавил Глен. Подойдя ближе, она увидела, что он улыбается. – Я отличаю только твои шаги. И лишь потому, что провожу много времени, прислушиваясь к ним. Никто другой не сумел бы тебя услышать.

– Хорошо. – Она присела рядом с ним на корточки. – Ты можешь вернуться в лагерь?

– Я бы лучше остался здесь.

– Но я мерзну, когда сплю.

– А как же твоя мама? Она вроде бы говорила, что спит с тобой.

– Да, но не согревает меня. Ей не нравится, когда я прикасаюсь к ней.

– Да нет же, ей нравится.

– Нет, она отодвигается, когда я тянусь к ее ноге.

– Может, просто во сне.

– Нет, она не спит. И делает это нарочно.

– Агнес, в это мне трудно поверить.

– Это правда. Она не хочет быть со мной. Я ей не нравлюсь. – Агнес стало тесно в груди, как будто подступал приступ кашля. Глаза увлажнились.

– Твоя мама очень любит тебя. Все, что она делает, – только ради тебя.

– Неправда.

– В основном правда.

– Она многое делает для себя.

– А ты разве нет?

Этот довод показался Агнес нечестным. Ведь она ничья мама. Но этого она не сказала.

– Ты же нет, – возразила она.

– Конечно, и я тоже.

– Нет, только не ты, и уж точно не стал бы так делать, если бы у тебя были родные дети.

Глен с невнятным возгласом нахмурился.

– Что-то не так?

– Я думал, у меня есть мои родные дети. Смешная девчушка, которая иногда болтает глупости. Например, что у ее папы нет детей.

– Ты же понимаешь, о чем я. На самом деле ты мне не папа.

– Я считаю иначе, – сказал он.

– Знаю. Просто я думала о Маделин.

Глен вздрогнул, как от удара.

– О-о…

– Прости.

– Нет, ничего. Приятно слышать ее имя. Я и не подозревал, что ты его знаешь.

– Знаю.

– Тебе мама сказала?

– Нет.

– Ты сама услышала?

– Да.

Глен улыбнулся.

– Все-то ты слышишь, да?

Агнес улыбнулась и гордо кивнула:

– Это моя работа.

– Нет. – Он снова нахмурился. – Твоя работа – быть молодой.

– Извини, что сказала ее имя.

Он усмехнулся.

– Говори сколько хочешь. Его приятно слышать, я не обманываю. – Он продолжал улыбаться. – Но речь не о ней, потому что ее здесь нет. А ты есть. И ты – моя девочка. А если бы и она была здесь, я относился бы к Маделин так же, как к тебе. Как относится к тебе твоя мама.

– Хм-м… – В этом Агнес сомневалась.

На земле перед ними блеснули два янтарных глаза.

– Мышь, или крот, или моль, или тролль? – спросил Глен.

– Тролль, – ответила Агнес.

– Вот и я так подумал. Кыш, тролль. – Он повысил голос, и неизвестное существо порскнуло прочь. Глен откашлялся, потом сказал: – Иногда я ругаю себя за то, что держу тебя здесь. Думаю, надо было нам уехать, когда тебе полегчало.

– Не смей, – решительно прервала Агнес.

– А?

Агнес хотела добавить что-то еще, но, едва открыв рот, поняла, что захлебывается нарастающими чувствами. Она смотрела на черное небо, на почти невидимую линию горизонта. Слушала, как летучие мыши щелчками прощупывают свое окружение и находят ее. Легкий ветер приятно холодил кожу после знойного дня. Она сидела вдвоем с Гленом, ее отцом, под открытым небом, среди животных и неподалеку от Общины. Кем бы она была сейчас, если бы они не приехали сюда?