– Хочу не уезжать никогда, – сказала она.

Глен притянул ее к себе и поцеловал в лоб.

– Знаю, что хочешь, – все еще хмурясь, подтвердил он.

– Пожалуйста, давай вернемся в лагерь, – попросила Агнес. – Мне одиноко по ночам.

– А как же мама?

– Пусть идет спать с Карлом. Ей все равно хочется к нему. – Агнес чуть вздрогнула, сказав такое Глену. Это было жестоко.

Но Глен лишь рассмеялся, тонко и опустошенно.

– Ох, Агнес! Того, чего ты не знаешь о своей матери, хватит, чтобы заполнить каньон.

– Я знаю больше, чем ты думаешь.

– М-да?

– Знаю, что она считает, будто защищает нас.

– Но?.. – подсказал Глен.

– Мне не нужно, чтобы она меня защищала. И тебе тоже. И даже если бы нам требовалась помощь, есть другие способы.

– Твоя мама знает, что делает. И я знаю. Мы одна команда.

– Как ты можешь так говорить, если она с Карлом?

Глен с расстановкой, настойчиво повторил:

– Я знаю, что она делает. – Он словно старался придать этим словам истинность. – И она это знает. Мы одна команда.

Агнес уставилась на него.

– Ты дурак, – негромко сказала она. Понимала, что это обидно, но не смогла подобрать другого слова.

Глен моргнул. Ей показалось, что его глаза на миг увлажнились, но из них не выкатилось ни слезинки.

– Может быть, – согласился он.

Они умолкли. Паузу в разговоре заполнил кроличий сыч. Облако поспешило спрятать луну. Агнес передернулась.

Глен нарочито потянулся, потом хлопнул себя ладонями по бедрам.

– Но я, – громко, с наигранной веселостью заговорил он, – отвечу на твой вопрос: да, я вернусь в спальный круг. Здесь у меня чертовски мерзнут ноги.

Агнес улыбнулась. Она помогла Глену встать, отметив, как у него трясутся колени. Но он сохранял равновесие без ее помощи. Она собрала его постель, и они пошли. Ей казалось, будто она самая младшая в стаде, а он – самый старший и важный. Понятно, что больше никто так о нем не думал, но рядом с ним она испытывала гордость. И не считала, что ему обязательно быть вожаком, чтобы его признавали важным, хотя ей было ясно, что в стаде все устроено иначе. Перебросив его постель через плечо, она освободила руку и взяла Глена под локоть.

Всю дорогу Агнес улыбалась и не перестала, даже когда заметила, что за их приближением следит ее мать с осунувшимся и недовольным лицом. Они дошли до края лагеря, и Беа поднялась со своего места и направилась к постели, где спала вместе с Агнес. К тому времени, как они достигли спального круга, она подхватила свою шкуру. Скованно улыбнулась Агнес, и та попыталась повторить ее улыбку, чтобы подразнить мать. Но вместо обиды заметила в материнских глазах смех. На Глена она не обратила внимания, направилась туда, где расположился Карл, и положила свои шкуры на его постель.

Переведя взгляд на Глена, Агнес с удивлением обнаружила, что он не провожал мать взглядом. Он улыбнулся Агнес. Ущипнул ее за щеку.

– Спать пора. Готов, Иов? – спросил он.

– Никакой я не Иов, – возразила она.

– Нет, значит? – Он почесал в затылке. – Ни за что бы не подумал… – Все это он обычно говорил ей всякий раз, когда они готовились к выходу из квартиры. В те давние времена, когда она была маленькой девочкой, а он – другом ее матери и они собирались выйти в суровый и многолюдный мир за пределами их уютного дома.

* * *

Пока Община ужинала, а горизонт поглощал солнце, Агнес вдруг насторожилась. Она оглядела сидящих вокруг костра и увидела, что почти все замерли, тревожно прислушиваясь. Все головы были повернуты в ту сторону, откуда донесся единственный хруст.

Они вглядывались в сгущающиеся сумерки. Агнес разглядела тень человека с сутулыми плечами. Как будто он сунул руки глубоко в карманы. Но подробности тонули в тусклом свете и зарослях полыни вокруг него.

– Ты кто еще такой? – крикнул Карл тени.

Тень дрогнула, присела и съежилась. По волосам скользнул красноватый отблеск солнца.

– Отвали на хрен! – заорал Карл.

Тень бросилась прочь, оглядываясь через каждые несколько шагов, мелькали белки глаз, язык вываливался изо рта.

– Ему нужна вода, – сказала Дебра.

– Нам самим она нужна, – отрезал Карл.

– У нас есть вода. – Дебра перевела взгляд на Беа.

Беа сказала:

– Никакой воды.

Община сделала вид, будто вновь засмотрелась на огонь с его пляшущими языками. Все покрепче сжали пальцы на своем примитивном оружии.

– Мы с Хуаном подежурим до утра, – решил Карл.

Тень исчезла, и этой ночью ее присутствие больше не ощущалось.

На следующий день Община была на взводе, все то и дело отрывались от работы и смотрели вдаль, ожидая возвращения крадущейся тени.

Следующей ночью она вернулась. На этот раз подошла ближе и гораздо больше напоминала человека. С отросшей щетиной, как у трупов. Как у того мертвеца на хребте с его мертвой бородой. У дяди Брэда. При этом воспоминании Агнес язвительно усмехнулась. Неизвестный был в хлопковых шортах и городских ботинках на тонкой подошве. Баллон для воды болтался у него вокруг торса, сдутый, пустой. Неизвестный встал на колени. Простер руки ладонями вверх. Глаз он не поднимал, взгляд отводил в сторону.

– Ему нужна вода, – сказала Дебра.

– Нам самим она нужна, – напомнил Карл.

– У нас есть вода. – Дебра опять посмотрела на Беа.

Беа вздохнула. Махнула рукой.

– Дайте ему чашку воды.

Карл ударил себя ладонью по бедру, крепко сжав бескровные губы. Но встал и нашел деревянную чашку, брошенную на землю. Не отряхнув, он наполнил ее водой и пошел прочь от костра, но не к неизвестному, а вправо от него, чтобы вынудить его ползти за водой.

Община опять смотрела на костер. Все услышали шорох и стон напряжения. Потом хлюпнуло, судорожно вздохнуло, закашлялось. И стало тихо. Ложась спать, все полагали, что и неизвестный улегся прямо там, где выпил воду. В ту ночь дежурство несли Фрэнк и Линда.

В самую рань их разбудил визг. Визжала Дебра. Она стояла, кутаясь в шкуру. Неизвестный в хлопковых шортах лежал на ее постели, свернувшись, как мокрица. Он таращил глаза, напрягал мышцы, готовясь к бегству, но не двигался с места.

– Ну все, хватит, – сказал Карл. – Вставай.

– Простите, – выговорил неизвестный, прикрывая рот ладонями.

– Вставай.

– Я замерз, – послышалось с земли.

– Вставай.

– Можно мне капельку супа?