– Нет, – пробормотала я, вглядываясь в куль, – нет.

– А все потому, – радостно заявил муженек, – что никакой тыне сыщик, а просто «Рейд» – ловушка для тараканов, покажите, ребята, нам сиюморду лица!

Один из омоновцев сдернул с арестантки капюшон, япочувствовала, что сейчас лишусь сознания.

Посреди дороги, растрепанная, со злобно сжатыми губами иприщуренными глазами, стояла… милейшая старушка, добрая мать, бабушка и тещаМарья Михайловна.

Прошло два дня. Тамаре мы ничего не рассказали, и, когдаКристя, переночевавшая у Олега на работе, заявилась домой, Томуська толькоудивлялась:

– Ну как же так, Кристя! Все каникулы провела на свежемвоздухе, а бледная, даже зеленая, словно в подвале просидела!

– Да мы у компьютера все время проиграли, – сообразилаответить девица.

В понедельник мы сидели с Олегом в «Макдоналдсе».

– Ну, – ухмылялся муж, – рассказать всю историю?

– Да! – с жаром воскликнула я.

– Прямо здесь?

– А что, подходящее место, дома же не дадут поговорить!

– Это точно, – вздохнул супруг. – Значит, слушай. Честноговоря, никогда не мог понять теорию относительности, придуманную гениальнымЭйнштейном. Ну почему, пролетав в космическом корабле десять своихбиологических лет, я вернусь на Землю, где пройдет сто лет, а? Ты можешь мнеобъяснить?

– Нет, только при чем тут Альберт Эйнштейн?

– Старику, кроме невероятных открытий, принадлежат еще икилометры едких высказываний. В особенности мне нравится одно: «Относительнородственников можно сказать много чего… и сказать надо, потому что напечататьнельзя». И дело Лены Федуловой лучшее подтверждение мысли гения, этакое милое,семейное, родственное преступление… Но для того чтобы понять происшедшее, намнужно вернуться назад, в 50-е годы.

История семьи Корольковых не была уникальной. Жила-былаОльга Королькова, ее муж Михаил да дочка Марья… Но потом Ольга поругалась ссупругом, изменила ему и выскочила замуж за любовника. Только тот поставилусловие: хочешь жить со мной – никаких детей от предыдущего брака.

Вот Марья и осталась с отцом. Правда, ей в 1956 году, когдаразворачивались события, исполнилось девятнадцать лет, и она считала себявзрослой женщиной. Ольга же выкинула невероятный для того времени финт, взяла иродила в 1957 году еще одну дочку, названную Людмилой. Самой Ольге исполнилосьни много ни мало сорок лет. Марью она произвела на свет в 1937-м, едва справивдвадцатилетие. Людмилочка появилась на два десятка лет позже. Сами понимаете,что ни о какой дружбе между сестрами речи не шло, слишком велика былавозрастная разница.

Новый муж Ольги, Константин, хоть и запретил матери жить сМарией, но против прихода девушки в гости не возражал, был приветлив спадчерицей и даже делал той небольшие подарки на Новый год. Марья не обижаласьна мать, понимая, что ей хочется простого бабьего счастья, на Людмилу смотреласпокойно… но потом в ее душе неожиданно поселилась зависть.

Совершенно внезапно Ольга сделала стремительный карьерныйвзлет, став начальницей «спецателье». Новое служебное положение мигом изменилоее жизнь. Из крохотной хрущовки, принадлежащей Константину, семья переехала вотличную четырехкомнатную квартиру возле метро. Правда, новый дом тоже былблочным, но «хитрым» – кухни у жильцов зашкаливали за двадцать «кубиков», а потолкивздымались на три метра… Прикрепили ее и к «кремлевскому распределителю», настоле появились невиданные продукты… Людмилочка щеголяла в шубке, сшитой изнутрии. Это сейчас манто из этого животного красуется на каждой второй, а в тегоды в них наряжалась лишь элита… Марья носила на плечах обычное пальто избуклированной ткани. В ателье разрешили сшить только одну шубку, и она,естественно, досталась пятнадцатилетней Миле… Марья по-прежнему обитала вкоммуналке, отца она похоронила, и, хотя Ольга помогала старшей дочери, тойбыло далеко до материального благополучия.

Постепенно в голову молодой женщины змеями стали заползатьне слишком хорошие мысли, а после неожиданной смерти отчима Константина ихстало еще больше. «Что было бы сейчас? – думала Марья, лежа без сна в своейкомнатушке. – Что было бы, если бы не Людмила…»

Но внешне она никак не выказывала ни зависти, нинедовольства, была приветлива с младшей сестрой и матерью. Новый год встречаливместе, сообща пекли пироги на Первое мая и Седьмое ноября, но переехать к нейнасовсем Ольга Марье не предлагала, и той часто думалось: все дело в Людмиле…

Однажды Ольга позвала к себе старшую дочь и сообщила сразудве ошеломляющие новости. Одна звучала страшно: у нее нашли неизлечимую болезньсосудов и сказали, что жить осталось не так много. Второе известие на первыйвзгляд могло показаться радостным: Милочка ждала ребенка.

Но радостной новость казалась только на первый взгляд, приболее детальном изучении ситуация теряла всякую привлекательность. Отца у будущегомладенца не имелось. Людмила даже отказывалась назвать его имя. Кроме того,становилось ясно, что девушке придется проститься с мечтой о высшемобразовании… Вот поэтому Ольга и сделала старшей дочери предложение:

– Вот что, переезжай к нам, поможешь поднимать ребенка наноги, Люда окончит институт, а я, дай бог здоровье, обеспечу всех до поры довремени.

Марья понимала, конечно, что из нее хотят сделать няньку идомработницу, не желая доверять ребенка и квартиру посторонним людям… Но в тотгод ей стукнуло сорок. Семьи не было, карьера не удалась. Женщина работала виздательстве «Детская литература» внештатно, изредка получая заказы наоформление книжек… Ни денег, ни радости работа не приносила. Умереть с голодуМарье не давала мать. Художница чувствовала себя усталой, старой неудачницей,нищей и никому не нужной. Поколебавшись несколько дней, она ответила согласиеми перебралась к матери. Но дальше события приняли совсем уж невероятный оборот.

Родив Леночку, Мила стала чахнуть и, когда дочери сравнялсягод, тихо умерла от непонятной болезни. Врачи считали ее здоровой, Марьядумала, что сестра просто валяет ваньку, чтобы не учиться и не работать, а вотподи же ты, она скончалась.

Все заботы о маленькой Лене и постепенно слабеющей материлегли на плечи Марьи. Все, кроме финансовых. Ольга продолжала работать, изовсех сил старательно скрывая на службе недомогание.

– Мне бы только Леночку поднять, в институт определить,выучить – и помирать можно, – повторяла Ольга.