А между тем, вечер плавно перелился в ночь. Наталья задумчиво щелкала выключателем настольной лампы, стоящей на маленьком столике в углу. Здесь она любила читать вечерами, когда Полина укладывалась спать. Пора было расходиться, но не хотелось. Конечно, можно еще посидеть, только завтра на дежурстве она будет клевать носом уже с девяти часов вечера, да и утром будет не в лучшей форме.

Алексей взглянул на часы:

– Ох ты, времени-то, мать честная! Все, расходимся. Завтра вставать рано.

Поднялся с дивана, потянулся во всю свою мощь и крякнул от удовольствия. Наталье тоже захотелось вот так потянуться, но она почему-то постеснялась. И опять они попрощались быстро, отводя глаза, и почти бегом разошлись по своим комнатам. Что за глупости, думала Наталья. Почему люди не могут просто быть друзьями? Почему, как только наступает ночь, сразу становится неловко, как будто то, что они живут под одной крышей, должно означать, что они непременно обязаны стать любовниками? Глупость какая! Впрочем, а почему бы нет? Но кто-то недавно рассуждал о выборе. И не сама же она будет навязываться! Вот еще!

Иван был ошарашен сообщением начальника службы безопасности. Как же так? Хотя чего еще было ждать от избалованной молодой женщины и ее корыстного папаши? И не важно, какой национальности женщина. Мусульманки, конечно, более послушны и в большей степени зависят от мужчин, чем, скажем, те же славянки. Но! Но в ее доме он был принят как жених, его оставляли с ней наедине, отец практически одобрял их совсем не платонические отношения. И потом этот поход в Большой на виду у всей Москвы. Что за игру они ведут: она и ее отец? Мусульманка до замужества должна быть девственна. Взять в жены недевушку – оскорбление и унижение жениху и позор невесте и ее семье. Что происходит? Иван ехал на заднем сидении своего служебного «Лексуса» в сопровождении охраны. На вопрос водителя: «Куда ехать?» неопределенно махнул рукой. Водитель, видимо, понял этот жест как желание попасть домой, поэтому двигался по направлению к Смоленской площади. Времени было еще, по московским меркам, мало, около восьми часов. Был светлый и какой-то странный вечер. Москва опустела после праздничного загула, людей почти не было, да и машины двигались свободно, как когда-то давно, во времена Иванова детства. Что он будет делать дома? Пялиться в телевизор? Читать? Спать? Эврика! Надо позвонить Ваське, позвать его на ужин и потрепаться. Сколько они не виделись? Пожалуй, года полтора. Похороны не считаются. Тогда Василий и Танюша приехали на кладбище, вместе со всеми постояли у раскрытой могилы, потом подошли к Ивану, что-то сказали, но он не услышал. Он вообще тогда ничего и никого не слышал.

Иван достал мобильник, быстро пролистал журнал и с радостью нашел (а перед этим испугался: вдруг не сохранил в памяти) запись: Василий Семенович. Только бы Васька не сменил номер.

Изумленное: «Привет, старик!!!», вопросы «Когда? Надолго? Зачем? Где?» так и сыпались из трубки. Иван успокоился: есть в мире незыблемые устои – вот Василий, например.

– Вась, погоди, не так быстро. Приезжай сейчас ко мне на Смоленскую, поговорим. Сможешь? И Танюшку возьми.

– Да нету Танюшки дома, в отпуске в Египте, а то бы рванулась раньше меня.

– Но ты-то приедешь?

– Я-то? Я-то конечно. Срочно! Через двадцать минут! Нет, через полчаса. Жди.

Иван улыбнулся. Вот такой он, друг Васька: умница, эрудит, самый добрый и честный человек из его окружения.

Они дружат со школы. Василий появился в их классе в середине сентября. Шестой «Б» был не очень, так себе. Было несколько группочек по интересам, была, конечно же, первая красавица, была задавака, были еще трудный подросток, был подхалим и был любимчик учителей. А Иван был сам по себе. Он очень хорошо учился, потому что дедушка внушил ему с самого раннего детства, что любое дело надо делать только отлично и никак иначе. Друзей у него в классе не было. Нельзя сказать, что он чурался одноклассников, просто на общение нужно время, а времени у Ивана не было никогда. Он занимался в музыкальной школе и еще с преподавателями английского и немецкого языков. А по воскресениям вся семья ездила на дачу к дедушке. Территория дачи была огромная, с массивным забором, с собственным лесочком, в котором росла земляника и водились белые грибы. Большой деревянный дом стоял в глубине участка, до него надо было идти пешком от ворот. На дачу уезжали обычно в субботу вечером, когда Иван приходил из школы, а возвращались поздно в воскресение. И получалось, что Иван совсем не имел времени для задруживания.

Васька влился в коллектив класса очень естественно. Его сразу приняли в несколько компаний, первая красавица при его появлении как-то особенным образом начинала моргать, при этом были видны ее длинные ресницы, задавака на второй или третий день заявила, что ничего интересного в этом Василии нет. А Ивану он сразу понравился, потому что все время приветливо улыбался и был прост со всеми, хотя приехал из самого Лондона, где его отец работал в посольстве. Василий отличался от других ребят хотя бы тем, что не приставал на переменах к девчонкам, не просил списать математику, не бежал, сломя голову, в столовую на большой перемене. Этот человечек был сдержанным, хотя оставался при этом самым обыкновенным мальчишкой. И пока Иван раздумывал, как бы с ним поближе познакомиться, он сам, первый, подошел к Ивану на перемене и протянул ему ладошку:

– Василий, – сказал он серьезно.

– Иван, – так же серьезно ответил Иван.

– Как тебе кажется, – тем же тоном продолжил Василий, – корректно ли будет попросить Михаила Игнатьевича объяснить мне после уроков квадратные уравнения? Мы в Лондоне до них еще не дошли, а вы уже вовсю решаете.

– Я могу тебе помочь, – вызвался Иван.

– Ты? Правда? Это не помешает твоему расписанию?

Иван даже не удивился. Да, у него был распорядок дня, но об этом не знал никто в классе. Конечно, такой необыкновенный мальчик, как Василий, тоже должен иметь «расписание», и у него должны обязательно быть какие-то совершенно особенные занятия, не то что у Ивана – музыка и языки.

– Ничего, я найду для тебя время, – сказал Иван, – думаю, завтра после уроков я смогу принять тебя у нас дома.

Сейчас, спустя много лет, они с Васькой разговаривали вполне нормально. Но тогда! Они были мальчишками, и многое из того, на что теперь не обращали внимания, казалось необычайно важным, значительным. Наверное, поэтому изысканность речи представлялась им каким-то тайным знаком, известным только им двоим. Они ни с кем больше так не говорили, только друг с другом. Иван тогда до ночи повторял эти самые квадратные уравнения, чтобы не ударить лицом в грязь перед новым другом. Впрочем, они стали часто проводить время вместе, потом подружились их родители, и все устроилось наилучшим образом.

Автомобиль остановился перед подъездом. Из машины сопровождения выскочил охранник, вошел в подъезд, потом вернулся, открыл дверь Ивану – можно выходить. Фу, как нелепо. И почти сразу во двор въехала длинная черная, сверкающая лаком, машина «Вольво» – приехал Василий. Заминка около подъезда, нешуточная паника охраны, объятия, похлопывания по спинам – нормальная такая встреча двух старых друзей.