Когда демонстрация силы закончилась. Ашая почувствовала себя снова живой. Это было великолепно: она не испытывала боли, не испытывала сомнений, и её не посещали дурные мысли. Управляясь с магией, чинис была собой. Как она могла забыть про это?

— ПОСТРОИЛИСЬ! — рявкнула Ашая, и чинис снова выстроились перед ней. Несмотря на ужас происходившего здесь несколько секунд назад, никто из них не пострадал. Лишь одна парочка получила тумаков от голема. Но они виноваты сами: надо быть быстрее.

— А теперь слушайте, ничтожества! — крикнула она. — Завтра я приду сюда в это же время. И вы будете мне показывать свои умения. Горе тому, кому мне нечего будет показать. Или если он не впечатлит меня. Сегодня я была доброй!

С этими словами Ашая вышла и хлопнула дверью, из-за чего один из резных драконов под потолком отвалился на изрядно уже подпорченный пол, сломав несколько досок.

Ганс улыбнулся, увидев дорогу скатывающуюся ко дворцувнизу. Хоть ему нечего было предъявить в качестве доказательства смерти Ламии, он полагал, что Асатесса не будет свирепствовать, ведь скоро битва. А там… там надо подговорить остальных дезертировать перед главным побоищем. Это не их война и рисковать на ней не стоит.

Катерина плелась позади чернее тучи. Она не хотела, чтобы этот поход заканчивался. Ей не нравилось возвращаться во дворец. Это означало, что этот чужестранец покинет её. Он был, на удивление, туп и не отвечал на неё намёки, хотя она проявляла к нему доброту… Ну, больше, чем ко многим. Её также посетила мысль, что неплохо бы навестить сестёр. Но отпустит ли теперь её Повелительница? Вряд ли. От всех этих мыслей голова шла кругом, а на душе сделалось мерзко.

Их пропустили через ворота, и Ганс с Катериной оказались в шумном мире сада дворца. Туда-сюда сновали простолюдины, нагруженные доспехами и амуницией, ходили князья, раздавая приказания, споря между собой. То тут, то там поднимался стяг, красовался какое-то время, и затем полотнище снова убиралось. На призыв Асатессы на этот раз ответили все князья. Армия Савата обещала покарать тех, кто уклонился бы от повинности Повелительницы. Поэтому многие князья прибыли лично, прихватив лучших людей, что у них были.

Сегодня утром звездочёт объявил, что если в горах произойдёт три солнечных безветренных дня к ряду, то снег начнёт сходить с перевала. Как будто в подтверждении его слов, сегодня днём доставили весть, что в долине видели первую, вылезшую из-под снега, луговую собачку.

Теперь у Георжа, как визиря повелительницы, Немиса, как у распорядителя в армии, и Катура, как у начальника стражи, а также у Соланы дел было невпроворот. Войска прибывавших князей описывали, их самих, а также их свиту размещали во дворце, а бремя развлечения остальной армии ложилось на Шинон, который уже просто стонал от наводнивших его не только солдат, но и проституток, карманников, профессиональных игроков. То тут, то там в столице вспыхивали конфликты, разбор которых лёг на плечи Немиса. Он называл их недоразумениями, и пытался максимально сгладить без привлечения Лилины и её правосудия. Если имелся хоть какой-то повод оправдать воина, он делал это, вынося решение в его пользу, закрывая того своей спиной. Попавший в переплёт простолюдин обычно избивался и вышвыривался из города, правда иногда доходило до того, что такая участь настигала даже тех, кто жил в городе с незапамятных времён. К сожалению, в Шиноне не было Ловэта, который подсказал бы своему старшему сыну, что его лояльное отношение к смутьянам из армии, не решает проблемы, а лишь плодит её. Всё быстрее и быстрее метался Немис по городу. Когда выдавалось чуточку свободного времени, князь молился всем предкам и всем известным ему богам, чтобы снег сошёл быстрее, и пухнущая, как стадо овец, армия покинула разорённый город.

Прохожие поглядывали на Ганса с нескрываемым интересом. Всем уже было известно о знаменитых наёмниках Повелительницы, обладавших все как один силой десяти медведей и хитростью семи лисиц. Удостаивалась любопытствующих взглядом и Катерина, слухи о которой также поползли по горам. К чародейке тьмы и льда старики относились плохо, считая отказ от любой иной магии, кроме магии серы и пламени, — незыблемой традицией гор, но молодые приклонялись перед её силой. Даже какой-то князь, проезжавший им наперерез, в нерешительности остановился, пропуская в конюшню измученных путников.

* * *

— Ну… — в нетерпении проговорил Асатесса, когда из тронного зала вышли все посторонние и они остались вчетвером: Георж, Повелительница, Ганс и Катерина, не считая стражи, в которую входила и Олетта.

— Мы нагнали Алану и её демона на Тропе Мертвеца, — доложил Ганс всё ещё приклоняя колено. — Но из-за шума стали сходить лавины, которые поглотили обеих.

— Ты смог избежать лавины? — подняла бровь над здоровым глазом Асатесса.

— Нет, — признался Ганс. — Но из завала меня вытащила княжна Катерина. Которая спасла нас обоих.

Георж поморщился. Всё это выглядело весьма подозрительно, но то, что Катерина спасла этого чужеземца, когда могла его кинуть, вообще было похоже на сказку.

— Так почему же, по-твоему, не могла спастись княжна с её демоном? — в голосе Асатессы пробежал холодок.

Прежде чем ответил Барон, своё слово вставила Катерина.

— Без магии льда и тьмы невозможно спастись из расщелины под Тропой Мертвеца, — ответила княжна. Она также, как и Ганс, хотела, чтобы всё выглядело правдоподобно и однозначно, а правда, которую она видела, не имела правдоподобный вид. Приходилось импровизировать, чтобы удовлетворить Повелительницу.

Георж всё ещё стоял с таким лицом, как будто на его языке выжали лимон.

— Вы упали в расщелину? — внимательно смотрела на них Асатесса. — Все знают, что из них нет обратного пути. Тем более зимой.

— Только не для заклинательниц льда и тьмы, — возразила Катерина.

Повисла тишина.

— Что ж, — наконец произнесла Повелительница. — Вы уверены, что Алана и её демон мертвы?

— Да, — в унисон произнесли и Катерина, и Ганс.

— Хорошо, — кивнула Асатесса. — Можете идти.

Когда докладчики вышли, к уху Повелительницы так, чтобы его не слышала Олетта, припал Георж.

— Они врут, — тихо сказал он.

— Я знаю, — безразлично проговорила та. — Но охраны у нас теперь больше, чем достаточно. А ложь Повелительнице — это государственная измена… если конечно, она вскроется. Этому, я думаю не надо учить ни тебя, ни их.

В ответ визирь лишь учтиво склонил голову.

Возвратившись в свою комнату, Ганс упал на футон прямо в одежде и через мгновение уже спал, как убитый. Ему не хотелось даже есть.

Паратуз строго посмотрел на вновь пришедших. Простые парни, только из деревни, они широко улыбались казначею, предвкушая воинскую славу.