Но он достаточно доверял мне, чтобы сделать, как я сказала.Достаточно доверял, чтобы уступить мне место возле Адайра.

Я посмотрела на Адайра, не сумев скрыть мгновенноесожаление, когда разглядела вблизи обкромсанные волосы.

Адайр от меня отвернулся – наверное, принял мое сожаление зажалость к себе.

– Я разрешу тебе коснуться кольца, Адайр, как тогохочет королева.

Желто-золотой взгляд метнулся ко мне, но голову Адайр так ине повернул.

– Кольцо не узнало Готорна и Иви?

Я не ответила на вопрос, а значит, не соврала. Я смотрела вглаза Адайра, думая об их красоте. Внутреннее кольцо радужки золотое, как расплавленныйметалл; следующее бледно-желтое, как солнечный свет, а наружное, самоеширокое, – почти оранжево-желтое, как лепестки ноготков. Все своевосхищение этим чудом я вложила во взгляд, и Адайр повернулся ко мне, и глаза унего потеплели, только гнев тут же вспыхнул в них опять.

– Думаешь победить соблазном там, где Дойл не справилсямагией?

– Я полагала, нам обоим предстоит соблазнить другдруга. Разве не этого хочет королева?

Адайр ошеломленно нахмурился. Не потому, что былтугодумом, – скорее просто не привык, чтобы с ним сразу соглашались.

– Я... да. Королева хочет, чтобы ты разделила постель сдвумя из нас четверых до того, как придешь к ней.

– Так не нужно ли тогда, чтобы кольцо узнало хотя быдвоих из вас? – Я говорила нарочито спокойным тоном, но шагнула к Адайру –так близко, что любой ветерок качнул бы нас друг к другу. Я чувствовалаблизость его тела – не саму плоть, а пульсирующую его энергию, ощущение тепла вмиллиметрах от кожи. Сквозь одежду, сквозь щиты – его и мои – я чувствовалатрепет магии. У меня даже дыхание перехватило – чему я очень удивилась. Чтобысидхе так на меня подействовал, ему надо было, как правило, намеренно применитьсвою власть. Но тут я вспомнила, что божества растительности очень частоявлялись и богами плодородия. Я могла похвастаться – если здесь есть чемхвастаться – пятью разными богами плодородия в собственной родословной, но ещени разу мне не довелось спать с сидхе, которому когда-то поклонялись как богуплодородия.

Тело Адайра среагировало на силу, что дрожала междунами, – хоть он закрыл глаза, сдерживаясь изо всех сил. Но сила была...ну, как стихия. Среди неблагих очень немного насчитывалось божеств плодородия –действующих или павших, все равно. Плодородие – это прерогатива Благого Двора.Мой отец, принц Эссус, составлял исключение, но даже он воплощал не столькоплодородную силу любви и секса, сколько жатвы и урожая.

Я сумела набрать воздуха и заговорить, хоть и вышел у менятолько шепот:

– Когда придет наш час, позаботься, чтобы мы несровняли все вокруг с землей.

Голос Дойла прозвучал из-за спины, сладкий и тягучий какпатока:

– Что ты намерена делать?

– Что захочет Адайр.

Адайр посмотрел на меня, и в глазах его была боль, но боль,рожденная желанием. Он хотел высвободить натянутую между нами силу, отпустить,дать ей пролиться между нами, на нас. Он тоже многие годы не чувствовал рядомчужой магии, так полно соответствовавшей его собственной.

Я не была такой дурой, чтобы думать, будто вожделение в егоглазах вспыхнуло при виде моей красоты. Дело было в силе, что трепетала ипульсировала меж нами как третье сердце. Когда я оказывалась рядом с Адайромраньше, я ничего подобного не чувствовала – ну, может, один короткий спазм.Сейчас изменилось немногое – два, может, три обстоятельства. Первое – он стоялголый, а он был из тех стражей, что не любили ходить голыми и не заигрывали сдамами. Кажется, он, как прежде Дойл с Холодом, считал, что без перспективыразрядки затевать игру не стоит. Я страстно хотела преодолеть последнийостававшийся между нами дюйм и почти боялась это сделать. Магия уже была таксильна! Что же будет, когда я притронусь к его коже, всем телом погружусь в этусилу и в ту силу, что таится в его мышцах?

Я уперлась руками в скользкий черный камень двери по обестороны от его талии. Но даже касание холодного камня не могло охладитьрастущую магию. Тело Адайра не могло уже не реагировать на меня.

Я подняла глаза, пока не встретилась взглядом с Адайром. Улюбого другого с трехцветными глазами в такие моменты каждый цвет поотдельности загорался ярче, но у Адайра под действием льющейся изнутри магиивсе цвета слились воедино – в золотистый солнечный свет. Словно два маленькихбезупречных солнышка вспыхнули на его лице.

Только со второй попытки он выговорил:

– Принцесса...

Магия дышала и переливалась между нами, словно две наши силыбыли струями воздуха – холодной и горячей, – грозящими бурей, если онивстретятся. Я прочнее оперлась на каменную дверь и медленно-медленно склониласьк этому теплу.

Я словно купалась в силе и страшно жалела, что на мнеслишком много надето, что я не могу ощутить его всей кожей. Но остановиться яне могла – даже на то, чтобы сбросить одежду. Не могла пожертвовать даже дюймомблизости к этому трепещущему жару. За долю секунды до того, как мы соприкоснулисьбы, Адайр прошептал:

– Кольцо...

Наши тела соединились, и магия ударила в нас обоих, вырвавиз нас вопль, разметав наши щиты и почти лишив способности думать. По всемукоридору побежали тени. Кожа у меня сияла как луна в самую яркую ночь; Адайрсветился, словно солнце, горевшее в его глазах, полилось сквозь кожу. Не точтобы он казался сгустком света – нет, как будто свет струился прямо у него подкожей, пламя, покрытое пленкой воды.

Но пламя это не жгло, только согревало. Тем теплом, чтоспасает зимней ночью. Теплом, что возвращает к жизни поля после долгих морозов.Теплом, что наполняет тело желанием и прогоняет все прочие мысли.

Только это оправдание и было у меня, когда я забыла, что ещене дотрагивалась до него кольцом. Все, что уже случилось, произошло без участиякольца.

Я погладила его по бокам, и кольцо коснулось кожи – толькоедва коснулось, – и тут же мир покачнулся вокруг нас, словно сам воздухзадержал дыхание. Адайр стал заваливаться назад. Он успел схватиться рукой замою талию, а в другой, когда он упал спиной на стену, уже был обнаженный меч.

Мы полустояли-полупривалились к стене каменного алькова.Адайр передвинул меня за спину, загородив меня от входа в альков высоким телом.Я споткнулась о какую-то выбоину и упала на ветки сухого деревца, занимавшеговнутренность алькова. Сияние нашей кожи не потускнело и отбрасывало тени накрошащийся камень стен и забитое каменным мусором углубление, в котором ястояла. Я узнала альков – он находился несколькими этажами ниже, очень далекоот покоев тетушки.

– Не пугайтесь, – прозвучал голос Дойла. –Это не покушение.

– А что тогда? – спросил Адайр.