Я сижу в каком-то забытьи и тупо смотрю набаночки с пилюлями, надеясь, что он ими подавится. Драммонд, не проронив нислова, стремительно, словно на пружинах, вскакивает и опускает задницу на крайстола. Он смотрит на меня сверху вниз, сияя теплой, добродушной улыбкой.

— Послушайте, Руди, я очень дорогой адвокат изочень дорогой фирмы, — говорит он низким, доверительным тоном, словно выдаетсекретную информацию. — Когда нам в руки попадает подобное дело, мы сначала сматематической точностью производим расчеты и прикидываем стоимость нашейзащиты. Мы представляем свои подсчеты нашему клиенту, а до тех пор и пальцем непошевелим. Я уладил множество таких дел и могу бить в цель с большой точностью.— Он немного меняет позу, готовясь перейти к главному: — Я довел до сведения«Прекрасного дара жизни», что наша защита обойдется компании на настоящем,полновесном суде между пятьюдесятью и семьюдесятью пятью тысячами долларов.

Он ждет от меня замечания насчет того, чтоцифра внушительная, но я упорно смотрю на его галстук и молчу. Раздается глухойзвук, это спускают воду в туалете, я слышу журчание.

— Итак, компания «Прекрасный дар жизни»уполномочила меня предложить вам и вашим клиентам семьдесят пять тысячдолларов, чтобы уладить это дело по соглашению сторон.

Я с трудом делаю вдох. В голове вихремпроносятся десятки мыслей, главная из которых та, что, значит, моя долясоставит двадцать пять тысяч. Мой гонорар! Я прямо-таки вижу эти деньги наяву.

Но подождите-ка! Если его приятель Харви Хейлготов снять дело из-за его несостоятельности, тогда почему Драммонд предлагаетденьги?

И тогда мне приходит на ум, что ведь этообычная игра в доброго и плохого следователей. Харви для начала выбил из менядух, раздраконив дело как несостоятельное, а потом выступил на сцену Лео сосвоими бархатными перчатками. И я невольно думаю, сколько раз в этом самомкабинете они дружно разыгрывали такие же сцены.

— И никакого признания вины со стороныкомпании, — продолжает Драммонд. — Это одноразовое предложение, котороеостается в силе в течение последующих двух суток, принимайте его илиотклоняйте. Но если вы скажете «нет», тогда между нами начнется третья мироваявойна.

— Но почему они это предлагают?

— Простая экономика. «Прекрасный дар жизни»сбережет деньги, вдобавок сможет избежать возможного безумного вердикта. Им нехочется, чтобы их стали преследовать по суду, понимаете? Их служащие не хотяттратить время зря на объяснения и явки в суд. Они люди спокойные, тихие, им ненужна реклама подобного рода. Страховое дело очень опасное, тут каждому готовыглотку перегрызть, и им ни к чему, чтобы их соперники извлекли выгоду изсудебного процесса. Существует много доводов за то, чтобы закончить дело тихо-спокойно.И много убедительных причин, чтобы ваши клиенты взяли денежки и рванули прочь.Ведь большая часть таких выплат не подлежит, как вам известно, налогообложению.

Он весь такой гладкий и неуязвимый. Я могуспорить и доказывать, как низок и подл его клиент, но он будет просто улыбатьсяи кивать, подтверждая мои слова. И все как с гуся вода. Вот сейчас Лео Драммондхочет, чтобы я взял деньги, и даже если бы я стал говорить всякие гадости,например, о его жене, он бы и глазом не моргнул.

Дверь открывается, и его честь выходит изсвоей личной уборной. Теперь Лео чувствует, что и его мочевой пузырьпереполнен, и просит извинить за отлучку. Союз торжествует.

Они хорошо спелись.

— Высокое кровяное давление, — говорит Хейлсебе самому, садясь за стол и собирая баночки.

А мне хочется заметить, что оно у него ещенедостаточно высокое.

— Боюсь, это не очень выигрышное дело, малыш.Возможно, Лео, на что я надеюсь, сделает вам предложение уладить дело миром,путем соглашения сторон. Это ведь тоже входит в мои обязанности, знаешь ли,предлагать мировую. Другие судьи на это смотрят иначе, но только не я. Я спервого же дня разборки люблю принимать участие в примирении сторон. Этопозволяет скорее завершить дело. А эти парни из страховой компании вполне могутвыбросить тебе какую-то сумму, вместо того чтобы платить Лео по тысяче баксов вминуту. — Он смеется, будто действительно все это очень смешно, но неожиданнолицо его наливается кровью, и он кашляет.

Я почти вижу, как Лео стоит в уборной,приткнув ухо к двери, и подслушивает. Я бы не удивился, узнав, что у них таместь микрофончик.

Я смотрю на судью, пока глаза у него неналиваются влагой. Когда он перестает кашлять, я говорю:

— А он только что предложил мне сумму, равнуюстоимости защиты.

Хейл никудышный актер. Он старается разыгратьудивление.

— Это сколько же?

— Семьдесят пять тысяч.

— Поди ж ты! Послушай, сынок, ты будешь дуракдураком, если откажешься.

— Вы так думаете? — отвечаю я, подыгрывая ему.

— Семьдесят пять! Поди ж ты, ведь это кучаденег! На Лео совсем не похоже.

— Да нет, он очень щедрый.

— Так что хватай денежки, сынок. Я давнозанимаюсь подобными делами, ты должен прислушаться к тому, что я советую.

Дверь отворяется, и Лео присоединяется к нам.Его честь пристально смотрит на Лео и говорит:

— Семьдесят пять тысяч! — Можно подумать, чтоэти деньги капают из служебного бюджета самого Хейла.

— Но так предложил мой клиент, — объясняетЛео. Он-то сам человек подневольный. Он-то сделать ничего не может.

Они еще некоторое время перебрасывают этот мячодин другому. Мои мысли сейчас сбивчивые, поэтому говорю я мало.

Когда мы выходим из кабинета, Лео обнимаетменя за плечи.

Я нахожу Дека в холле, он висит на телефоне. Ясажусь на ближайшую скамью и стараюсь собраться с мыслями. Они ожидали приходаБрюзера. Интересно, стали бы они разыгрывать спектакль с ним? Нет, не думаю.Почему они так быстро составили такой план действий против меня? Очевидно, сБрюзером они применили бы другую тактику.

Но в двух вещах я убежден. Первое: Хейлсерьезно настроен отклонить слушание дела. Он больной старик, который уже давнозанимает место судьи. Он не поддастся никакому давлению со стороны. Емусовершенно наплевать, правильно он поступает или нет. И мне будет очень трудноподать дело в другой суд. Нам угрожает серьезная опасность. И второе: Драммондслишком старается уладить дело. Он опасается за судьбу процесса и опасаетсяпотому, что его клиента схватили за руку на очень неблаговидной сделке.