После предварительного обмена любезностями мы довольно долго молчали, никто не желал делать первого хода и называть начальную цену. Первым нарушил молчание Валька, надо признать, что довольно неординарным способом.

– Ну, моя прелесть, что с тобой трудно до слёз – это расхожая банальность, – друг зашел издалека. – Сама в курсе и слышала ото всех, включая подруг детства. И я сподобился сформулировать, пока напяливал свитер в шашечку, принадлежащий одной из них. Остальным людским миром правят нехитрые стимулы: типа любви с голодом, корысти с иерархией, выгоды с обидами – и всё прочее, исчисляемое на раз, если имеешь единую извилину под париком. А у тебя иные запросы, простым умом постижимые плохо. Тебе от старого дела корысти никакой, любопытство ты утолила, узнала много больше, чем хотела. Но делиться со старым товарищем не желаешь, надо понимать, в опасениях, что я употреблю знания во зло. Но позволь напомнить, что имущественные и прочие дела у тебя в порядке, принципы приносят выгоды, с нашими несравнимые. Поделись секретом, откуда они у тебя такие полезные?

– Охотно, – сказала я, пример выпал из подсознания сам. – Бабушка Глаша, любимая бабуля, когда поняла, что к божественному у меня иммунитет, учила просто. «Не обижай, дочка, людей и не жадничай. И бог тебя наградит». Как видишь.

– Я-то думал, злосчастный, эту ехидну устыдить, – сознался Валька. – Шашки и шахматы, игры ума и принципы, а она цитаты берет из обихода старушки из деревни …?

– Митрофаниха, потом переехали в Братанеж, – сообщила я. – Не Иммануил Кант, конечно из Кёнигсберга, но для блинной сгодится.

– Отлично, принято, – вальяжно заявил Валентин. – Теперь к делу. Раз речь зашла о высокой морали с упоминанием старика Канта, я в свою очередь сделаю признание. В незапамятные времена, когда ты подсунула тухлое дело ни о чем, а из него полезли такие детали, что спать стало сложно, я ни о каких выгодах не помышлял. Вопросов о ценном имуществе ты не поднимала, я услышал о фальшивых ценностях, только когда тебя пришли пугать. Бедный псих пошел по шерсть, а вернулся стриженным. И все потому, что ты полезла искать информацию о каком-то потерянном камне. Но опять проехали, и ты удалилась растить мальчонку под сень адской часовни. Я остался в уверенности, что девица Ольга отдала концы по ротозейству окружающих и желал о том поскорее забыть, стало вчуже неприятно. Но недавно, когда ты заявила по почте, что искомый фигурант помер, а Ольга Славич, напротив, жива, шевельнулся интерес не столь бескорыстного свойства. Я сделал вывод, что она смоталась с камнем, но в чьем обществе, и что сталось дальше – осталось загадкой. Опять же без особых планов, но ты вышла на доктора по моей подсказке или без неё, он изложил пару деталек, и я понял, что секрет имеет место, раз Ольга прячется. Не из-за покражи ли – подумалось мне. Тогда и возник план, сама знаешь какой.

– Мне тоже так подумалось, – ответила я, слушать известное стало скучно. – Но найти Ольгу или камень трудно, если вообще возможно, ты обратился к Мельникам, потом ко мне. И продолжаешь…

– Но ты нашла Ольгу, – ответил Валька, как ни в чем ни бывало. – Направь в нужную сторону, и я отстану.

– Хорошо, поезжай к тете Марусе, когда Мельники уедут, – предложила я. – Скажи, что хочешь подложить мне свинью, может быть, поверит. За неё не беспокоюсь, но тебя предупреждаю – старушка может за себя постоять. Кстати, в субботу встречаемся с Татьяной и мамой на прощальном девичнике, могу просить рекомендаций.

– Значит, не выдашь почту ни за какие коврижки? – спросил Валька.

– Что ты намерен написать? – спросила я с деланной наивностью. – «Положите бумаги под солнечные часы?» Будет много толку, обещаю.

– А ты что написала? – спросил Валька без изысков.

– Что бывший жених отдал богу душу, но оставил мемуары, – честно доложила я. – Их и приложила, откуда взяла – не скажу, потому что не поверишь. Старушка Марта-Маруся за адрес вынула душу, чего тебе желаю испытать.

– Из одного благородства торговала, что ли? – заинтересовался Валька. – Душу сменяла на адрес?

– Отнюдь, – отказалась я. – В издательских целях, но ты опять не поверишь.

– Не понял, но не надо, – признал Валентин, беседа стремительно обретала деловые параметры. – Мемуары почитать дашь?

– А зачем я приехала? – стиль формировался сам собой. – Как ты думаешь?

– Поесть блинов и глянуть на меня в женском свитере? – предположил друг.

– Придешь домой – получишь, – пообещала я. – Однако напоминаю: там есть предупреждение, умный поймет с полуслова. Почта, надо думать, закрылась после получения мемуаров. Она была на экстренный случай. А Маруся у нас еще жива.

– Будем надеяться, – сказал друг Валя. – По крайней мере до субботы.

С тем мы простились, и я уехала, не заходя в прибранную квартиру. Чтобы не томить старого товарища излишне долго, я выслала «скотниковские мемуары» из вестибюля метро, понадеявшись, что Валька получит, как скинет женский свитер в шашечку и переоденется в цивильное.

После чего спустилась по эскалатору и долго ехала без связи с эфирным пространством, или связь включалась на пересадках, но я была вне доступности. В результате по выходе из метро получила обильные сообщения из дому, как голосовые, так и в записях на экране. Два раза писал Валентин, просился в эфир, и трижды звонил Миша из дому. Не успела я разобрать, кто чего добивался, как Миша возник с четвертым звонком.

– Они меня достали, – пожаловался супруг. – Дай и подай им Катю, словно она здесь под кроватью сидит. А тебя нет и нет.

– Спасибо, а кто хотел? – спросила я кратко, натягивая перчатку, было холодно.

– Сначала Сергей из Цюриха, говорил, что есть хорошие новости и одна мелочь, – доложил Миша. – Потом твой друг Валя не дождался возвращения. Как я помню, ты к нему ездила. Может, забыла что-то?

– Вроде нет, – ответила я для порядка. – А Сергей что сказал? Ему звонить или сам?

– Сказал, чтобы ты выслала сообщение, когда будешь дома, – сказал Миша. – Теперь вижу тебя в окно, можешь высылать, открываю дверь.

Таким образом, повинуясь воле мужа, я беседовала с Сергеем по домашнему телефону, а Валька продолжал обрывать мобильный. Ну просто контора по найму в модный бордель у нас сложилась в тот начинающийся вечер. Кузен Сережа подробно доложил, что мой запрос принят и оформлен, можно считать, что дело в шляпе.

– Чем больше активов в фонде, тем банку больше нравится, – сказал он. – Потому что прибавка к жалованью, но у них возник мелкий вопрос.

Дальше последовало разъяснение. Что для порядка «банковские»