бумажного пространства предстал рукописный текст: «Если ничего не смогу сказать, то, пожалуйста, Катя, примите эту малость как компенсацию. Знаю, что должна объяснить, но не уверена, что получится. Но я высоко ценю то, что Вы для меня делали все эти годы. А.»

Внутри выявился очередной предмет роскоши, его примерная оценка навела на тревожные мысли об уплывающем имуществе, если так можно выразиться. В свое время за работу, сохранившую Алле и Паше репутацию, я получила от признательной клиентки серьги-клипсы из платины, усеянные бледно-голубыми алмазами. Собранные в причудливом порядке на овальных плашках, камни сверкали, переливались ярким блеском и вызывали иллюзию верчения, но в целом походили на елочные украшения. Однако «колеса на ушах», как элегантно выражался Миша, оказались меньшей частью целого.

Основная ценность лежала передо мной, мерцала и искрилась в холодных цветах спектра, приводя на память несравненный «Лунный камень». Правда, в романе Уилки Коллинза лунными переливами светился алмаз, а у меня на мелком серебристом блюдечке (оно оказалось брошью) подтаивал крупный опал чистейшей воды, обработанный в форме геммы, в камне проглядывал рисунок утопленный более, чем наполовину.

Идея с исполнением не встретили у меня сочувствия, однако озирая презент с другими целями, я перешла от самого блюдечка к голубой каемочке, как выражался незабвенный Остап Бендер. Считая цветные алмазы по штукам и прикидывая на глаз караты, я осознала, что речь идет о недвижимости, от которой бывший супруг Паша вознамерился меня элегантно освободить. Пребывая в раздумьях, я не заметила, как Миша подсел на спинку кресла и присоединился к созерцанию.

– Какой шикарный китч! – художник оценил работу. – Хоть бы совесть поимели и оставили мастера в покое!

Из опала посреди овального блюдца выглядывала Венера на раковине по мотивам мастера Сандро Ботичелли, изображенная в современной манере, наводящей на мысль о сантехнике во дворце «новых богатых».

– Они такого слова не знают, – я вступилась за неведомых умельцев. – Сказали скопировать картинку, ребята постарались для имущей публики.

– Аллочка подарила? – осведомился Миша. – Понятно, что не сама выбирала.

– Не в том дело, – проговорилась я. – Презент не прощальный, а искупительный, хотелось бы знать, за что.

– Значит, мой погреб ушел к ним вместе с виллой? – невнятно, но осмысленно воспринял Миша. – Зря я жаловался, получилось не очень…

– Пожалуй что нет, – вслух помыслила я и показала записку. – Алла приготовила заранее, а в разговоре намекнула, что на очереди следующая порция, что-то связанное с моей фирмой. Сломала себе голову, но не достигла умом. Хотя сейчас прикинула, что должна быть недвижимость, очень крупное отступное.

– Но не квартира же? – возмутился Миша. – А если машина, по пусть берут, не жалко.

– По цене, боюсь, выходит квартира, – созналась я. – Но наша давно приватизирована. Фирма обитала в аренде, Валька без меня пересдал соседям. Про деньги не помню.

– А твое издательство? – спросил Миша, он там никогда не был, только проходил мимо. – Тоже в аренде?

– Однако же! – до меня наконец дошло. – Вот что значит витать в облаках… Давай сюда бумаги из сейфа, в красной папке, и будем звонить Сергею! Час еще не поздний.

– Сначала поцеловать мужа, – строго заметил Миша. – Потом можно звонить всем остальным.

Через полчаса, ушедшие на супружеские поцелуи, я набирала домашний номер кузена в надежде его застать. Папка лежала на подлокотнике раскрытая, я изучала бумаги и обдумывала запросы, спешно вспоминая, что кузен говорил недавно по поводу своей квартиры в Москве. Эту площадь он купил у общей подруги Эли, с условием проживания там её мамы и тети до конца их дней. После чего кузен пристроил нашу бывшую квартиру на Чистых прудах к фамильному фонду в Цюрихе, однако завещал её мне. Это отдельно.

Пока механические голоса что-то твердили по-немецки, а я пробовала разные коды страны и города (всегда имела проблемы с наземной линией связи), стало ясно, что беспокойство по поводу имущества имело под собой основание. Надо сказать, что я додумалась слишком поздно не по одному малоумию и Мишина подсказка подоспела не зря, могла бы ходить вокруг да около до скончания века.

Поскольку издательство «Колизей» (бывший родной «Факел») пришло в обмен на бесславную кончину фирмы «Екатерина и 2/3». Консалтинговая фирма, основанная на паях с партнером по имени «Штурман», закончила существование после громкого криминального скандала, который я инициировала, но не застала. Партнер вовремя оказался на месте событий, посильно поучаствовал, затем в рамках возмещения ущерба ликвидировал (или продал) «Катю с третями» и купил издательство вместе со зданием. Где-то на полях прошедших финансовых и правовых загогулин маячил холдинг имени Паши Криворучко, о котором упоминала Алла (супруга последнего). Скорее всего, холдинг выступал поручителем при переводе денежных масс с одних счетов на другие. Последним по счету владельцем «Факела» был Изя Биц, делец с тройным (по-моему) гражданством, он проверял срочно возникших покупателей по всем правилам.

«Екатерина и 2/3» в то время располагала некоторыми финансами, мы с партнером числили их примерно поровну, и деньги ушли на покупку того здания, в котором я прослужила редактором много счастливых лет. Однако прежний владелец Изя Биц приобретал прогоревший «Факел» из-за присущей недвижимости – небольшого особняка о двух этажах. Можно сказать, что он удачно вложил деньги, в то время коммерческие площади стоили много дешевле. Издательством Изя пользовался небрежно, по принципу «не пропадать же добру». Ванда Глазова отсталась формальным директором и набирала с миру по нитке невесть что, затем издавала мизерными тиражами. Временами Изя подкидывал для печати нечто жуткое, типа коммерческих буклетов в прозе или «патриотических» умственных изысков. Ему было без разницы.

Когда случились упомянутые неприятности, партнер счел себя виновным в случившимся коллапсе, не захотел меня тревожить и совершил сделку по своему разумению. Устав «Екатерины» позволял, у обоих партнеров были равные права на всех уровнях. Однако я узнала о происшедшем поздно и постепенно, не справилась со стрессом, предпочла обо всем забыть и начать с чистого листа. И по ходу времени забыла настолько крепко, что долго гадала, какая у меня осталась недвижимость. Пока Миша не напомнил. Таковы причуды людской психики, стресс был основательным.

На самом деле здание принадлежало фирме, а не мне лично, то есть прилагалось к нынешнему «Колизею». Я легально владела фирмой со всеми атрибутами, но свои права прояснить не успела, на самом трудном месте мои изыскания завершились. Сергей отыскался в мансарде семейного дома в Цюрихе, заявил, что рад моему звонку в любое время, сейчас наберет Москву, чтобы я не тратила лишние деньги, а у него карточка со скидкой для международных разговоров.

– Сережа, помнишь, ты толковал о своей квартире, что