и встретили Аллу, сияющую неувядаемой прелестью. Хотя в лучшем освещении, когда сумеречный свет за окном сменился неяркими лампами, я обнаружила, что неувядаемость получила подкрепление решительного свойства. Алла решилась на подтяжку, что, впрочем, ей полагалось по рангу, как супруге публичного лица. Как и раньше, Алла стеснялась признаков высокого положения и материального процветания, а тем вечером общение обрело характер непринужденности, ранее недостижимой. Для меня и Аллы.

Тем не менее после дружеской, школьной и светской беседы Алла послала Мишу на кухню приготовить чай по своему рецепту и не спешить. После чего мы приступили к менее приятным темам. Для начала Алла признала, что оказалась в курсе наших проблем с лечением в Швейцарии, заверила, что ничего спиртного на кухню не завезено, при том обе смутились, будто проблема была не у Миши, а у нас. Не берусь судить, может статься, что у Аллы так оно и было, с супругами высокопоставленных лиц случается.

Помявшись немного, Алла вскоре приступила к докладу, точнее сказать, к пересказу того, что Паша желал довести до моего сведения. А именно, что российские дела в общем и целом вошли в фазу резкой волатильности, то есть полной непредсказуемости при очень нехорошем прогнозе. О чем он всегда предупреждал, но его не слушали. Бог им всем судья, разумеется, но нынче пришло время позаботиться о себе, семье и имуществе. Всем без исключения.

На этом неинтересном месте Алла внезапно встрепенулась, едва слышно вздохнула и повела речь от своего лица, даже интонация у неё сменилась, исчезла монотонность и появилось сдержанное оживление. К слову сказать, эмоции у Аллы всегда отличались пониженным градусом, либо она их очень хорошо скрывала.

– Вот и я приехала продавать свой дом, – сказала она, далее пошло интереснее. – Паша сказал, что пришло время, и советовал включить нашу квартиру в свой холдинг, там много чего нашлось, они постепенно собирают. С этим малоприятным человеком, такой медлительный, лысый, в темных очках, вы, наверное, его знаете. Но я настояла на отдельной продаже, квартира – это всё, что есть у меня и мальчиков. Сказала, что не стоит класть яйца в одну корзину. Вы знаете, кстати, что брат Паши, Олег едва успел уехать и ликвидировал имущество в Шанхае? В Европе возникли вопросы. И вам, Катя, советую подумать. Паша просил передать, что было бы целесообразно вашу фирму с имуществом включить в этот холдинг, иначе возникнут сложности. Но дело ваше – он просил подчеркнуть. Если надумаете, дайте знать этому дельцу, он будет наготове. Или сам объявится.

– Спасибо, Алла, – я оценила степень лояльности. – Видит бог, я не в курсе, какое у нас осталось имущество, но я подумаю.

– Миша сказал, – продолжила Алла, словно я ничего не говорила. – Что виллу в Крыму продали, он очень огорчен, надеюсь, что это не всё. Если я опоздала, то прошу прощения за беспокойство. Тем не менее…

– Тем не менее приятно, – заверила я. – Что в сложные времена вы подумали…

– В основном о Мише и вашем мальчике, – призналась Алла. – Я не хотела чтобы вы или он думали, что я…

На этом моменте объяснение прервалось, к нам присоединился Миша с чайным подносом и стал жаловаться на сына Славу по поводу крымского погреба. Надо сказать, что мы обе вздохнули с облегчением и длили беседу о сравнительных качествах крымских вин до бесконечности, всуе поминая «Черного полковника». Миша клялся, что нигде в Европе он не нашел ничего подобного, а мы с Аллой пытались возражать исключительно в интересах продления разговора. Так продолжалось до конца визита, пока мы не собрались восвояси. За минуту до выхода Алла отозвала меня из передней и с принужденной улыбкой вручила коробочку, практически сунула в карман шубы.

– Извините, Катя, – сказала она. – Если не получится, то хоть как-то… Ладно?

– Если получится, то я верну, – ответила я столь же сумбурно. – И передайте Паше, что я выслушала совет и благодарю за внимание.

– Как знаете, – ответила Алла по всем пунктам и обернулась к Мише с прощальным поцелуем в щечку.

После мы долго гуляли по Чистопрудному зимнему бульвару почти без разговоров. Миша догадался, что беседа с Аллой, затеянная по секрету от него, была трудной, но на свежем воздухе я поняла, насколько тяжело пришлось бедной Алле. Она проявила нелояльность к мужу в интересах беспутного одноклассника, а это шло вразрез с её принципами.

Пока мы гуляли и молчали, я судорожно пыталась припомнить, какое из моих имуществ осталось неоприходованным. Крымские дела завершились с убытком, и вряд ли о них шла речь, хотя пример вышел выразительным – Алла вовремя напомнила.

Однако в том случае куратор со змеиной фамилией Кобрин обошелся без моего участия, они легко сговорились с бывшей совладелицей, доктором Натальей Яковлевной. Потому что сегмент виллы был оформлен на мою фирму под патронатом упомянутого холдинга. И если бы возможность повторилась, то кто бы стал спрашивать или давать рекомендации?

Тем не менее Алла приехала с предложением от Паши, но дополнила советом, честь ей и хвала. Следует ли из того, что у меня имеется некая свобода маневра? Возможно. Остается только сообразить, о каком имуществе идет речь. Не о квартире же, в которой мы проживаем всем семейством? И не о машине, полученной от опального брата-генерала в незапамятные времена? Возникло почти непреодолимое желание заглянуть в дарёную коробочку для примерной оценки имущества, готового к далекому плаванью под флагом пиратского холдинга. Хотя бы понять порядок сумм и цифр.

Однако ночной бульвар не предполагал подобных развлечений, даже в обществе Миши. Ко всему прочему, попробуй объясни, по какому случаю Алла выделила драгоценности из своего запаса в качестве прощального подарка. Миша не был в курсе, что Алла имела обыкновение платить мне за труды предметами роскоши со своего плеча. Правда, на сей раз работа производилась Аллой, и могла сойти за оплату прошлых заслуг. Скорее всего, Алла испытывала чувство вины перед всеми подряд, но расплатиться могла только со мной. К тому же так ей было легче, сбрасывались лишние обязательства.

Домой мы вернулись относительно рано, Мику, разумеется не застали, ребенок исправно посвящал дневные часы языковым занятиям, а вечера приберегал для развлечений. После ужина Миша подсел к торшеру, смотреть эскизы при вечернем освещении, а я удалилась в спальню изучать прощального дар. Содержимое коробочки впечатляло, но еще интереснее оказалось сопровождение. Внутри коробки крепилась плотно сложенная бумажка, её невозможно было миновать, разве что послание обронилось бы на Чистых в темноте и потерялось в снегу, я правильно сделала, что не торопилась.

На четверти