Поблагодарив пифию, пожалуй, даже горячее, чем следовало, я наконец покинула Хранилище.

— И всё же Ритка, ты с этим антидотом поосторожнее, — проворчал Каспер. — Я думал, мы решили его не задействовать.

Мы обошли корпус Факультета Пифий, колоннами и круглым ступенчатым фундаментом напоминающий дельфийский храм, и направились в кампус кружным путём: по тропинке вдоль канала через рощицу обычных и магических деревьев.

— А мы и решили, — не стала спорить я и щелчком пальцев отправила стеклянный шарик прямиком в чёрную гладь канала. Раздался всплеск, и по усыпанной звёздами поверхности побежали круги. Угрызения по поводу мусора меня не мучили: антидоты заключаются не в обычное стекло, а в магическое, биоразлагающееся, так что через неделю и от оболочки, и от заключённого в ней антидота не останется и следа.

— Я на всякий случай, — пояснила я.

— Ого! Шаришь! — восхитился Каспер. — А знаешь что, Ритка? Может, стырим у Игната из кабинета приставку и в игрушку погоняем? Спать что-то совершенно не хочется…

— Вообще, звучит, конечно, заманчиво, — согласилась я. — Только, знаешь, две ночи подряд не спать — это как-то слишком. Так что если хочешь, иди соло, а я спать.

Если бы я знала, как нескоро удастся выспаться этой ночью!

Каспер даже не успел закончить ехидную тираду по поводу взаимосвязи моей бессонницы с одним рыжим нахалом в спектральных линзах, как вдруг из кустов впереди послышался шорох.

В следующие мгновения, почему-то показавшиеся мне невероятно долгими, я поняла, почему этот шорох вдруг сжал ледяной лапой внутренности и выгнул дугой спину британца, заставив его ощериться и зашипеть.

Просто до этого вокруг царила полнейшая, абсолютнейшая тишина, что даже для «сонного часа» нашей станции было слишком. Не ухали ночные птицы, не шуршали листья и иголки под лапами тех обитателей станции, что ведут ночной образ жизни…

Под чьей-то ногой (или лапой) хрустнул сучок. Ветки кустов задрожали, как будто за ними заворочался по меньшей мере медведь.  И, что хуже, следом за повторяющимся шорохом раздалось рычание.

Злобное такое, леденящее душу. Наши обитатели так не рычат. Тем более на нас с Каспером…

Снова хрустнули ветки, зловеще заколыхались кусты.

Над пышными макушками взвилась сутулая тень. Перед нами выскочил, приземлившись на все четыре лапы, сумрачный охотник. И это были именно лапы: даже в темноте, освещаемой лишь серебристым лунным светом, было видно, что хаос на этот раз обрёл облик сумеречного охотника в трансформе — существо, меньше всего похожее на человека или на какого бы то ни было зверя и в то же время пугающе напоминающее человека.

Коренастый силуэт, жилистые, покрытые густой шерстью лапы хищника с узловатыми человеческими пальцами и длинными когтями. В искажённых яростью чертах проглядывалось сходство… не просто с человеком, а с кем-то очень, очень знакомым…

И стоило мне заглянуть в глаза рычащему зверю, как ахнув, я перестала ощущать ноги. У сумрачного охотника были абсолютно человеческие глаза.

Глаза Вадика Еговрова.

Не в силах вдохнуть, я тяжело рухнула на подкошенных ногах, больно ударившись копчиком. Заклинание молнии, уже полезшее из центров ладоней, бессильно втянулось обратно.

Глаза сокурсника, коллеги, друга… совершенно человеческий взгляд выбил меня из колеи. Вадик?! А я тут молнией… Как же можно… Вадика… Молнией! Нет, не… нельзя, нельзя!!!

Сердце сковал такой животный ужас, вырвавшийся наружу и захвативший всё тело.

— Ри-и-ита, — отвратительно растягивая звуки, голосом Вадика процедил монстр. — Не ожида-а-ала, да-а-а-а-а? Ты скор-ро-о тоже будешь та-а-а-акой же красивой!

Следом раздался такой страшный, такой сатанинский хохот, что я закричала, зажимая уши руками. Что угодно, любой звук, даже такой позорный, как собственный крик, только не этот глумливый раскатистый хохот, исторгаемый существом, так похожим на Вадика!

Только вот… звука не получилось!

Вместо крика из моего горла вырвалось лишь сдавленное сипение.

Парализованная ужасом, какими-то остатками здравого смысла, я поняла, что на это и рассчитывал хаос. На то, что сломаюсь. И как бы ни позорно это звучало — от страха сломаюсь. От жути этой, от ужаса, сковывающего тело льдом и пожирающего душу.

Оскалившись, зверь спружинил лапами и прыгнул.

В краткие мгновения, показавшиеся вечностью, я с какой-то странной, болезненной апатией обнаружила, что не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Но, яростно взвизгнув, на монстра прыгнул Каспер, сбивая того с траектории. Чудовище огрызнулось на британца.

С воплем «Аж ты ж, говна какая!» британец перекатился по земле, уходя от атаки, и, в свою очередь, снова атаковал воплощение хаоса!

Из-за живой изгороди раздался короткий свирепый рык. Тоже, как ни странно, очень знакомый, но почему-то не пугающий. Следом над кустами пронеслось мускулистое звериное тело. Белое. Зверь с таким остервенением кинулся на недородка в облике сумрачного охотника, что даже, кажется, создание хаоса охренело. Чего уж говорить обо мне!

В особенности когда увидела болтающиеся на пуме обрывки знакомой плиссированной юбки и белые манжеты на передних лапах.

Наташа!!

Ей удался оборот!! Полный!!!

Нифига себе!

Вот это, я понимаю, любовь… к Касперу!

И вдруг я поняла, что пошевелилась! Дёрнула ногой!

В мыслях пронеслось пророчество Златы, точнее, последняя его часть, о том, что «будет слишком поздно…», и тут вдруг завибрировал браслет на запястье — Ралфи выдал нам с Каспером по такому ещё две недели назад, после возвращения с места древнего кровавого разлома. Вибрация тонкого, резинового с виду, браслета означала только одно: в лаборатории сейчас сработала сигнализация.

А значит, сейчас, буквально сию секунду, кто-то заразил хаосом партию фамильяров!!

И счёт жизни малышей пошёл на минуты. Их срочно нужно обработать антидотом!!

Это осознание окончательно развеяло ужас, в клочья разодрало сковавший меня паралич!

И вовремя. Потому что, когда я, выпустив несколько зарядов колючей молнии по рычащему и мяукающему, катающемуся по земле клубку, который мигом взвыл, оказалась на ногах, сзади раздалось очень знакомое рычание.

Выстрелив вслепую ещё несколько раз — я не боялась задеть Касперского, фамильяру моя магия навредить не может, — я инстинктивно шарахнулась в сторону, пригибаясь к земле, и жилистая туша, пролетев над головой, лишь мазнула по плечу когтями.

Чудом уйдя ещё от одной атаки — третьего охотника, всё в той же отвратительной полузвериной форме, я выпустила молнии из обеих рук, с ужасом понимая, что магия неумолимо иссякает.