Если отец знал, почему позволил мне продолжать? Это такая проверка? И если не Баян, то кто заразил меня той болезнью? Слезы набежали на глаза. Я сама не могла понять, кого оплакиваю: Баяна или себя.

Илит не двигалась. Я не знала, как привести ее в чувство, и не была уверена, что смогу сделать это до рассвета.

Думай, Лин, думай. Отбрось страх, оставь правду и двигайся вперед. Воровать ключи было бессмысленно. Относить их Нумину, чтобы он сделал копии, тоже.

Нумин.

Даже если это была проверка, я оправдала надежды отца. Мои действия выявили предателя. Возможно, Баян был прав и отец не стал бы наказывать меня за мое высокомерие, за то, что я переоценивала свои силы. Но с Нумином он мог запросто это сделать. И с его семьей.

Я потянулась к морде Илит.

Если вычислю, как привести ее в чувство до рассвета, можно будет действовать дальше, можно будет продолжать притворяться…

Плоть Илит была холодной. Я замерла.

Что я делаю? Если ошибусь, расплачиваться придется не мне одной. А если все пройдет успешно, это еще не значит, что я когда-нибудь увижу Нумина. Теперь я знала, что отец может читать по моему лицу. Мной двигала одна цель – доказать ему, что я достойна стать его наследницей. Доказать, что смогу править не хуже его.

Боль нарастала в груди.

После всего, что я сделала, я все равно не могла рассчитывать на его любовь или одобрение. Какой смысл в моих воспоминаниях? Я была его дочерью. Я чуть ли не силой заставила Нумина помогать мне, но так и не выполнила свою часть сделки, а он привел меня в свой дом, познакомил с семьей. Он был добр ко мне.

У меня была возможность, и я должна была ею воспользоваться. Должна была наплевать на риск, проникнуть в комнату Баяна и выкрасть осколки Нумина и его родных. Они могли убежать, уплыть на остров на краю Империи или присоединиться к безосколочным в их убежище. Я дала столько фальшивых обещаний, я слишком многих обманывала.

Как все исправить? Этого я не знала, но надо было постараться. Как я смогу стать императрицей, которую все ждут, если сама постоянно пытаюсь стать копией себя прошлой?

Отец еще спал, а значит, время у меня было. Я оставила Илит лежать на полу и ринулась к выходу из логова. Сердце бухало в такт шагам.

Вперед и вверх по старой шахте в комнату осколков.

Во дворце тишина и покой. Мой мир рушился, а мир вокруг оставался прежним. Запирая за собой обе двери, я постаралась восстановить дыхание.

Еще одно дело перед уходом. Я быстро дошла до комнаты Баяна и заколотила в дверь так, что мертвого бы разбудила.

Баян открыл. Взгляд у него был мутным, а у меня сердце словно в тисках сжали. Мне все еще не верилось, что он – конструкция отца, но время поджимало, и я просто протиснулась мимо него в комнату.

– Ты что здесь…

В комнате идеальный порядок. Интересно, это благодаря командам, которые вырезал у него на костях отец? На столе в несколько рядов аккуратно разложены осколки. Я принялась быстро их просматривать.

– Эй, я с ними работаю! – возмутился Баян у меня за спиной. – Что ты делаешь?

– Ничего. – Я запихнула осколок Нумина в карман. – Ложись спать.

Баян схватил меня за руку:

– Ты будишь меня, роешься в моих вещах, а потом говоришь, чтобы я ложился спать?

Он не помнил. Для него мы все еще были соперниками.

Я посмотрела ему в глаза и постаралась найти правильные слова.

– Мне жаль, что отец бьет тебя. Он не должен этого делать. Мне правда жаль.

– Откуда ты… – Баян округлил глаза и выпустил мою руку.

Но я уже вышла из комнаты и тихо прикрыла за собой дверь. Оставалось надеяться, что он не расскажет о случившемся отцу.

Я пошла прямиком к главному выходу из дворца. Какой смысл прятаться, если Лазутчикам больше некому обо мне докладывать?

Тихие улицы заливал слабый лунный свет. Дождя не было, но в воздухе висела серебристая морось. Сердце бешено колотилось в груди. Я по памяти искала дорогу к дому Нумина и надеялась, что, если повезет, еще смогу вернуться во дворец и разобраться с Илит.

Сначала вышла к кузнице. Дверь и ставни, естественно, были заперты. Когда Нумин пригласил меня к себе домой, было еще не так поздно, на улицах горели фонари, из ближайших домов доносились людские голоса, в воздухе плавали ароматы готовящегося ужина. От кузни мы пошли вниз по улице. Теперь, в темноте, я шла неуверенно, но узнала угловой дом с резным водосточным желобом. Дальше – улица с неровной булыжной мостовой, потом – дом с утопленной в стене дверью. Все время пути сердце колотилось так, будто я бежала, а дыхание то и дело срывалось. Холодная морось смешивалась с моим горячим потом.

Наконец я у цели.

Я потеряла счет времени и не представляла, сколько оставалось до рассвета, но не задумываясь подергала за дверную ручку.

Ну конечно заперто.

Постучала. Тишина. Постучала снова, в этот раз громче. Подождала.

Сверху послышался тихий скрип, в щели между ставнями появилась тусклая полоска света. Потом – шаркающие по дощатым половицам шаги. Теперь полоска света появилась под дверью.

Что, если это одна из конструкций отца? Если Баян не был настоящим, то я больше не могла быть уверена, кто настоящий, а кто нет. Я крепко зажмурилась и тряхнула головой. Страх не поможет, придется рискнуть.

– Нумин, это я.

Тяжелый вздох, а потом поворот дверной ручки.

Нумин стоял на пороге с лампой в поднятой руке. Он недовольно хмурился и одновременно как будто растерялся. В любом случае он не обрадовался, увидев меня, но все-таки отступил в сторону, пропуская в дом.

– Ты не должна приходить сюда. Только в мастерскую.

Я не стала входить.

– Вот. – Я достала из кармана на поясе бумажный пакет и протянула его Нумину. – Здесь твой осколок и осколки твоих родных. Теперь вам надо бежать. Уплывайте так далеко, как только сможете, чтобы из Империи до вас было не дотянуться.

Нумину не обязательно было уметь читать по лицам, он и без этого умения все понял.

– Что-то случилось.

– Мой отец. – Я кивнула. – Он знает.

Лицо Нумина тут же посуровело, он посмотрел за косяк двери и взял в руку что-то тяжелое. Молоток. Но не такой, каким он пользовался в мастерской. Потом вернул мне пакет с осколками.

– Иди наверх и разбуди моих. Скажи, чтобы взяли самое необходимое.

После этого он закрыл дверь и подпер ее стулом.

Можно ли умереть от чувства вины?

– Прости, – сказала я.

Получалось, я пришла в дом кузнеца, чтобы навлечь на его семью беду и попросить прощения.