победителя и, возможно, милости королевы. Также были дворяне рангом пониже – графы и виконты, – которые надеялись поправить свое материальное положение и утешить свое самолюбие. И еще была одна женщина.

Мисс Уорд встретила мой взгляд, мрачно скривив рот. Должно быть, у нее был тот же план, что и у меня, – выиграть приз, чтобы ее денежные проблемы закончились хотя бы на время. Три тысячи фунтов стали бы для нее неплохим приданым.

Если я не выиграю, то надеюсь, что выиграет она.

Я кивнула ей, ища для себя место на стартовой черте. Никто не сдвинулся с места, в том числе и она. Она нахмурилась, а затем отвела взгляд.

Я не могла ее винить. Двор не был добр ни к ней, ни к ее опозоренной сестре. Почему она должна была думать, что я буду относиться к ней по-другому?

Наконец принц Валуа подвинулся в сторону со своим котом.

– Мадам, – кивнув головой, он указал на освободившееся место.

Наконец заняв место, я поблагодарила его и несколько раз глубоко вздохнула.

– Не знал, что вы тоже будете участвовать, леди Кэтрин, но должен признаться, что ваше присутствие значительно усложняет победу.

Черт. Он знал, что я тренировалась?

– Но как? – медленно приподняв бровь, словно это был банальный вопрос, я посмотрела на него.

– Я буду весь забег смотреть на вас, а не на трассу.

Я рассмеялась, и, возможно, в другой реальности мое сердце забилось бы быстрее от флирта с таким симпатичным мужчиной. Но Бастиан погубил меня – его слова и его внимание глубоко укоренились в моем теле и в моем сознании. И ничего другого мне было не нужно.

Вот дерьмо. Я зарылась слишком глубоко в нем и наслаждалась им слишком сильно, чтобы ухватиться за что-то, что могло бы меня спасти.

– Возможно, я смогу вам помочь, – знакомый голос Бастиана раздался из-за спины так неожиданно, что я подумала, что смогла вызвать его силой мысли. Но вот он появился в поле зрения, протискиваясь на своем саблезубом коте между мной и принцем. – Ну вот, теперь вас ничего не будет отвлекать, Ваше Величество, – его яркая улыбка показывала слишком много зубов.

Брови принца приподнялись, а его глаза перебегали с Бастиана на меня и обратно.

– Понимаю. – Склонив голову, он повернулся к всаднику, сидящему по другую сторону от него, и заговорил с ним.

– Зачем же грубить, – прошептала я Бастиану.

– Ему повезло, что он отделался лишь грубостью. Он слишком хотел, чтобы ты была поближе к нему, – он сердито смотрел вперед. Призрачные тени мелькали вокруг его ног и рук.

– Я тебе не принадлежу, ты…

– Я знаю это, – огрызнулся он. Складка между его бровей стала глубже, а тени потемнели. – Если мужчина находит тебя привлекательной, я не могу его винить, и наоборот. На вид он ничего. Но я к тому, что кошка Уинтропа все утро выворачивала свои кишки наизнанку, а в ее стойле нашли лепестки лилий.

Это был удар по моему и без того съежившемуся желудку. Лилии были ядовиты для кошек. Ни один работник на кошачьем дворе не стал бы класть их рядом со своими подопечными. Каждую неделю они проверяли загоны и уничтожали на корню все ядовитые растения. Это не могло быть случайностью.

– С кошкой все будет в порядке?

– В порядке? – Бастиан посмотрел на меня, как на сумасшедшую. – Еще один наездник подвергся диверсии, а ты беспокоишься о животном?

Я погладила Весперу по плечу, поморщившись от слова, которое боялась произнести.

Диверсия.

– Да.

– Хозяин кошачьего двора лечит его. Говорит, все будет хорошо. Но, – он приблизился ближе, задевая мою ногу своей, – один наездник выбыл. Ты должна беспокоиться о себе, а не о чужих кошках.

Пожав плечами, я потянула за манжету перчатки. Если бы не перчатка, я бы стала обдирать заусенцы, чтобы снять напряжение.

– Почему тогда ты выехал верхом, раз это так опасно?

– Возможно, я смогу огородить тебя от кого-то.

Затаив дыхание, я повернулась к нему, но обнаружила, что он внимательно смотрит на что-то впереди.

Нахмуренные брови и решительный подбородок, тени, почти полностью окутавшие его руки, – я поняла, почему многие считают его таким грозным.

И все же…

Он участвовал в забеге не для того, чтобы победить и отдать мне деньги, как рыцарь в сияющих доспехах, а чтобы защищать меня, пока я буду побеждать.

К тому же, он помогал мне тренироваться. Когда было с кем соревноваться, я становилась быстрее. Зная, насколько короче путь по ступенькам по сравнению с путем через мост, мне было гораздо легче рисковать. А определить разницу я смогла только благодаря тому, что он засек время на сфере Ашера.

Потом книга. Должно быть, она стоила невероятных денег. Я не решалась открыть ее с нашей первой ночи: мне не хотелось так сильно хотеть ее, но я ничего не могла с собой поделать. Любить ее казалось опасным, ведь это был такой идеальный подарок, – я даже представить не могла, что такая книга существует, не говоря уже о том, чтобы она была моей.

Если опустить то, как он безжалостно дразнит меня и совершает со мной всякие непотребства в общественных местах, Бастиан относится ко мне со вниманием и, осмелюсь сказать, с добротой, – правда, в своей слегка извращенной манере. Сколько раз он доводил меня до конца, и ни разу не получил собственного удовлетворения – по крайней мере, при мне. И хотя такой перевес не давал мне покоя, он не мог лгать, так что отчасти он это делал, потому что ему не нравилось видеть меня полуживой.

Сейчас я чувствовала себя живой более чем наполовину.

От этого нервы только сильнее сжимали мой желудок и горло.

– Господа, – позвала королева с помоста на краю шатра, – и дамы, – она кивнула мисс Уорд и мне, и я была уверена, что она еле заметно улыбнулась нам. – Займите свои места.

Саблезубые кошки сдвигались влево и вправо, пока судьи ходили вдоль стартовой черты, проверяя, не вышел ли кто за нее. Как только они дали добро, королева подняла голову и протянула вышитый платок.

– Помните, что любое использование магии приведет к суровому наказанию всех участников. А теперь пусть ваша королева гордится вами.

Ее пальцы разжались. Платок затрепетал. И мы побежали.

Веспера неслась вперед, и я пригнулась к ее спине. Десятки лап разрывали землю, подбрасывая вверх траву и грязь. Почти сразу же Бастиан отстал. А может, дело было в том, что я вырвалась вперед вместе с еще несколькими наездниками.

Слева Экингтон, согнувшись почти пополам, кричал на своего