резать оковы, дать Волку свободу!.. хотелось бы мне, но сама не могу. Надо просить колдовства у другой. Но ты весь опутан! Весь спутан, сплетён, полонён, по рукам по ногам связан, скручен – это зрю ясно!

Яра окинул знакомый взгляд хищника. На него посмотрели, как на новую, ещё не испробованную добычу. Он не раз видел такой взгляд у матери: так могли смотреть только избранные из числа двоедушцев, наделённые даром предвиденья.

– Ты и есть ведунья племени Кузнецов. Это тебя мать увидела под личиной Железного Волка, – сообразил Яр.

– Истинно, истинно… нет, – с тоской прохрипела старуха. – Нынче я не ведунья, бредущая в темноте за ответами. Я единственная могу дать потомков для рода. Десять Зим и ещё три Зимы как все весты погибли, а дочери племени ещё до того перестали рождаться. У Кузнецов есть одна я – стара, но плодовита. Уклад велит мне хранить своё племя, и покуда есть я, род мой стоять будет.

Она подняла правую руку и когтем указала на Яра, левую же положила на покрытый рубцами живот.

– Ты сгубил моих сыновей. Ты украл у меня девять Зим, но и за девять Зим после мне не дать жизни стольким наследкам. Я стара, моё племя редеет.

Старуха оскалила тёмные зубы, среди которых не было ни одного настоящего, лишь выкованные из металла, и проскребла когтем по железным клыкам.

– Чада меня источили, кости хрупки, плоть одрябла, ноги не ходят. Не могу я дать жизни ребёнку, как простая жена, потому вырываю их, перезревших, руками из чрева. Но боли страшнее – черно-безумие. Не будь я зрящею, не ведай тайны злых духов, тени давно бы меня одолели, как всех Волчиц в племени.

– Род ваш пересох, – будто приговорил Яр, внутри него нарастало омерзение к великанше. Некогда старуха была великой пророчицей и знала обо всём, что случилось со времён Первого Мора, и провела своё племя через Второй, сражалась за жизни сородичей, но борьба Железной Ведуньи проигрывалась во тьме, грязи и зловонии мрачного заводского подвала.

– Неужто ваш лучше? – подкралась старуха. Цепи с лязгом волочились за ней, не позволяя приблизиться к створам ворот. – Что ты знаешь о Нави, Волчонок? Велика ли цена единенья с тьмой?.. Хочешь, я тебе прореку? Цена двоедушия – мор. Всё с вест зачинается, к ним первым нисходят тёмные духи, и сие – бесноватость. Племена портятся под землёй, в норах, в каменных чертогах Праматери – всюду Навий род пересох чадами! Чернухи с надземья в безумье впадают и не родят нам наследков. Новая кровь нужна Нави, для живы и рода, едениться нам надоть. Но подземные Волки сгинут скорее, чем сойдутся под худым вожаком.

Она подалась жёлтым как у покойницы телом вперёд и вперилась золотым взглядом в Яра.

– Ты достоин? Белая Шкура пророчит, что да… но мать слепа к чаду, ибо дрожит над ним и не прозревает сыну стези.

– А ты знаешь мою стезю?– Яр посмотрел на неё исподлобья. – Ты можешь предсказать моё будущее?

– Никто не может, – развела когтистыми руками старуха. – Но я зрю, о чём Белая Шкура сокрыла, и ведаю, о чём ей неведомо.

– Говоришь о Праматери? Она Богиня морозов или сама человек? – Яр подступил ближе. Железные зубы древней старухи оскалились. Стальным когтем она подцепила на своём ошейнике ржавый кругляш медальона, оторвала и протянула ему.

– На, возьми. Белой Шкуре покажешь, по лику её тотчас увидишь ответы.

Яр взял медальон, на его ржавой поверхности виднелось двенадцать кривых лучей.

– Праматерь – Богиня, но ходит в человечьем обличие, – просипела ведунья. Взгляд её отстранился, она перенеслась в дни далёкого прошлого. – Вижу среди света и стен готовых сойти к племенам в норы ведуний. Молоды они и едины, числом двадцать три. Вижу Сва по правую руку. Покуда Праматерь речёт, Сва обличает её лютой кривдой. Сва презрела Праматерь, кляла её лгуньей, возвеличивала над собой одну только Марену. За это Праматерь отлучила всех Зимних Волков от себя и клялась, что не поможет вашему роду, когда горе настанет. Про какое «горе» твердила – мы изведали, когда пришёл Мор. Всех согласных с ней Праматерь укрыла в чертогах из камня. До этого Железные Кузнецы тридцать Зим жили под городом далеко на востоке. Когда Праматерь вернулась и предсказала морозы, она повелела идти по человечьим следам через Каменный Пояс. Надземники думали, что Повелитель спасёт их, но он тоже верил Праматери и своей «матерью» называл. Люди – лишь корм. Двадцать Навьих племён пили и ели их, резали Орду каждую ночь и погоняли Серых, как стадо. На перевале Орда истекла кровью, но путь через вражеское войско нам проложила.

На губах железной ведуньи растянулась улыбка – она вновь оказалась на той славной охоте, когда Серая Орда катилась впереди Навьих племён и подземники вкушали ужас тысяч людей, нападали на них, добывали себе пропитание и тем спасались от Мора.

– Но Повелитель Орды был хитёр и мудрё-ён, – протянула ведунья. – Праматерь верно его избрала, но неверно мыслила, что Серый не поймёт её замысла пред битвой на перевале. Да, он предал её, но и сам сгинул, и Орда его перемёрзла. Выжила только Навь. За Каменным Поясом чертоги такие, каких мы доселе не видывали, есть и пища, и свет, и вода, есть что только захочется.

– Моя мать родилась в тех чертогах, – вспомнил Яр. – Девятитрава рассказывала, что мой славный предок поднялась в Явий мир, отыскала убежище и защитила наше племя от Мора.

– Сва хорошо выучила эту вашу Девятитраву, – закивала старуха. – Дар