предвиденья вам помог. Стезя вернула Зимних Волков в объятия Праматери. Но как же милостиво сердце её, сколько любви хранит к своим детям, раз позволила вам войти в свои каменные чертоги и от Мора спастись.

– Ты сказала, что вначале мы все были едины и вся Навь жила вместе, – напомнил ей Яр.

– Истинно. В первые дни мы были едины, но затем разошлись, и что с каждым племенем стало – не ведаю, – подтвердила старуха. – Навь режет Навь, только Праматерь, когда пожелает, бесстрашно сходит к нам в логова.

– Где же она теперь? – спросил Яр. Ведунья Кузнецов лишь страдальчески повела головой, так что грязные волосы чуть качнулись.

– Не видела её с самого Мора, исчезла Праматерь. За десять Зим в чертогах мы превратились в… – ведунья указала на своё обвисшее морщинистое тело. – Чада наши год от года рождались крупнее и выше, потому жёны гибли, бесноватых стало не счесть, дохли чернухи. Пусть в каменных чертогах Праматери есть и пища, и свет, и вода, но, как только лютые Зимы прошли, мы сбежали в надземье. Двадцать Зим кряду моё племя живёт в Явьем мире.

– Новые двоедушцы в подгорных чертогах и у нас перестали рождаться, – Яр вспомнил, как старые охотники говорили, что в каменном бункере Волчий Дух перестал к ним являться, вторая душа не просыпалась в молодняке и кровь не придавала им силы. Жизнь без второй души считалась проклятием за то, что предок Яра пленила Зимнего Волка – самого сильного Волчьего Духа из всех. Одна его мать из всего нового выводка имела второй, Волчий Дух.

Железная Ведунья тяжело глянула сквозь пряди сальных волос. Во тьме логова золотые глаза сверкнули, как две крупных монеты.

– Ладо мой, а слыхал ли ты веду про Духа Зимы? Тот самый сказ, который от стариков к чадам передаётся, от предков к наследкам. Расскажи мне о Звере, в тебе заточённом.

Яр оскалился: уж не смеялась ли над ним ведунья! Мать рассказывала, что легенду о Зимнем Волке знают во всех племенах, и с гордостью прибавляла, что лишь их семье удалось подчинить себе Зимнего Зверя. Яр чувствовал душу ведуньи – древнюю, наделённую силой железа, огня и дыма… но и этому чудищу было далеко до заключённого внутри него Зимнего Духа.

– В последний день лета Безымянного привязывают к ярилу. Зимний Волк приходит к нему перед самой кончиной, чтобы сойти с духом охотника в царство Марены и сразиться за весеннее солнце для Яви.

– Ложь! Ложь! – хрипло рассмеялась старуха. – Сказ про Зимнего Волка Сва искривила! Мы привязываем Безымянных к ярилу, чтобы отправить их души на битву за солнце, но Волк не спасает его для весны, он хочет проглотить злато-коло и вечную Зиму устроить! Зимний Волк пожрёт солнце и весь Явий мир.

– Я пожру мир, – повторил Яр за ней одними губами. Железная Ведунья с улыбкой кивнула и поманила его подойти ближе. Яр шагнул к прикованной за ошейник старухе.

– Послушай… – вполголоса просипела она, – Белой Шкуре об этом надо изведать. Передай ей заботу мою слово в слово…

С высоты своего гигантского роста она нависла над Яром. Тощие лопатки очертились на хребтистой спине, железные когти и чёрные зубы оказались точно перед его лицом.

– В Сером Городе есть чаны полные яда – о том знаю верно, ибо у чанов тех не раз бывали мои Кузнецы,– обдала она Яра смрадным дыханием. – Люди воспрянули и обрели силу против подземных Волков, потому как лето даёт оседлышам жизнь и тепло, а холод Зимы бысть, есмь и буде – единое царство для Нави. Так своей матери и прореки.

*************

Суженый мой, ряженый. Мне судьбой предсказанный. Явись передо мной… Суженый мой, ряженый. В час ночной загаданный. Приснись мне под луной…

Низкие грозовые облака поливали землю невиданными дождями. Ливни шли несколько дней к ряду, после них закружат вьюги. Реки замёрзнут, леса навечно уснут, курганы скроются под белыми покровами снега. Погибнут животные, замёрзнут люди, вымрут общины. И только Дарье не страшно. Она стояла на высоком холме, наклонив голову, кто-то прижимался к ней лбом, и не было чувства прекраснее. Она счастлива. Она любит.

Дарья подняла руку и погладила его по лицу. Но когда она захотела на него посмотреть, то увидела в руке чёрный камушек.

Суженый мой, ряженый. Мне судьбой предсказанный. Явись передо мной… Суженый мой, ряженый. В час ночной загаданный. Приснись мне под луной…

– Дарья! Дарья, очнись! Кто это был? Дарья! – тряс её отец за плечо и пытался привести в чувство. Пальто у него забрызгано грязью, пахнет весенней дорогой. Голубые глаза сверкают от встревоженной злости. Возле них жмётся к стене, крестится и бледнеет Тамара. Она и полслова не смеет сказать при Настоятеле. Рядом с отцом кто-то из ратников. В тёмном углу скалится гнилое чудовище. Дарья всего лишь на миг приоткрыла глаза и вновь провалилась в беспамятство. До слуха долетело лишь: «Трудника под арест. Чтобы близко его духу не было! Дом свой перевернул, родителей напугал, имя её повторяет. Чтобы ни на шаг к нам не приближался!»

Суженый мой, ряженый. Мне судьбой предсказанный. Явись передо мной… Суженый мой, ряженый. В час ночной загаданный. Приснись мне под луной…

Большой, мягкий, пахнет дымом и негромко, словно ручей в глубокой долине, голосом наставницы убаюкивает Дашутку и несёт её на широкой спине. В лунном свете проплывают верхушки сосен, чёрная шерсть согревает обнажённое тело. Дарья пропускала шерстинки меж пальцев и ласково гладила зверя. Полоса