Приведем не менее сложный случай с И. О. де Виттом, фамилия которого имеет голландское происхождение. Но в его формуляре имеется следующая фраза: «Вероисповедания грекороссийского из дворян графского достоинства Подольской губернии»[544]. Он был старшим сыном подольского коменданта Юзефа (в русской транскрипции ― Осипа) де Витта от брака с знаменитой красавицей фанариоткой (гречанкой) Софией Главоне (по другой версии ― Маврокордато, а после развода во втором браке ― Потоцкой). Воспитанный в православии И. О. де Витт (по законам империи дети принимали православие, если хотя бы один из родителей исповедовал эту религию), вырос в магнатской среде под влиянием польской культуры. Из отставки полковник И. О. де Витт был вновь принят на службу в 1811 г. Но за ним тянулся шлейф какой-то темной истории (до сих пор до конца не выясненной историками), из-за чего он был когда-то уволен из гвардии[545], да и его предшествующая авантюрная жизнь вызывала вопросы у многих современников. Русское командование перед 1812 годом использовало его знакомства и родственные связи в высшем польском обществе для получения разведывательной информации в герцогстве Варшавском, но, учитывая репутацию Витта, до конца не доверяло ему. Одновременно Барклай предупреждал Багратиона (который также критически оценивал полковника): «…делая ему поручения, надлежит быть против него весьма осторожну, чтоб он ничего не мог узнать о наших распоряжениях, местопребывании войск… не входить с ним в искренние изъяснения и не доверять ему таких дел, обнаружение коих могло б вредить нашим пользам»[546]. В общем мнении он считался провокатором и авантюристом (в 1809 служил волонтером в армии Наполеона в кампании против австрийцев). Хотя впоследствии у высшего начальства де Витт имел полное признание, но не почитался своим, несмотря на православие[547]. В целом, исходя из национальной принадлежности родителей, его все же нельзя назвать ни голландцем, ни греком, ни поляком, а нужно с некоторым допущением все же считать русским.

Можно сразу выделить из всей генеральской группы потомков польской элиты, ориентированной на Россию. Это ― Браницкий, Ожаровский и Потоцкий. У всех троих отцы являлись не только владельцами огромных латифундий на Украине, занимали высшие должности в Речи Посполитой, но и были в свое время лидерами Тарговицкой конфедерации. А П. Ожаровский (великий гетман коронный) был в 1794 г. повешен повстанцами в Варшаве за приверженность к России. Все трое генералов с юности начинали свою службу по самой высокой протекции. Среди впечатляющих примеров получения офицерских чинов с малолетства или даже с рождения, когда учитывались древность рода и заслуги славных предков, можно назвать большое количество юных представителей российской знати (Репниных, Волконских, Горчаковых, Каменских, Суворовых, Бибиковых, Строгановых, Воронцовых, Шуваловых). Но в этой среде аристократических «недорослей» были и поляки, удостоенные именных указов императрицы Екатерины о вступлении в службу малолетними офицерами в гвардейские полки. Так, В. Г. Браницкий, сын племянницы Г. А. Потемкина, с рождения был записан прапорщиком в лейб-гвардии Преображенский полк; в шесть лет граф С. С. Потоцкий и в 11 лет граф И. О. де Витт, были приняты «малолетними корнетами» в лейб-гвардии Конный полк. Справедливости ради, укажем, что А. П. Ожаровский в 1794 г. с чином капитана ополчения участвовал в восстании под предводительством Т. Костюшко, и только в 1796 г. был принят корнетом в лейб-гвардии Конный полк[548].

Можно сравнить чинопроизводство польских «нобилей» и представителей шляхетских родов, начинавших службу при Екатерине II в армейских полках нижними чинами. Сын бедного польского шляхтича Т. И. Збиевский только после семи лет службы в нижних чинах за отличие при штурме Измаила был в 1790 г. произведен в поручики; Г. И. Лисаневичу, начавшему службу капралом в 1771 г. понадобилось четыре года, чтобы получить первый офицерский чин; О. К. Соколовский, перешедший с польской службы поручиком, в 1786 г. был принят в русскую армию с чином подпоручика (с понижением в чине), как того тогда требовало правило приема на службу из иностранной армии. Е. И. Чаплиц в 1783 г. был принят в службу с чином секунд-майора, а в 1788 г. попал в штаб Г. А. Потемкина[549]. Если для выходцев из польской элиты служба в Петербурге в привилегированных гвардейских частях перемежалась с элементами культурных прелестей придворной и светской жизни, то для большинства польских дворян-офицеров, «тянувших лямку» в армейских полках в заштатных провинциальных местечках, будни даже в мирное время были наполнены гарнизонной скукой, бивуачным существованием, переходами с места на место, а также постоянными учениями. В общем ― армейская рутина. В случае военных действий они в полной мере испытывали все тяготы и лишения военно-походной жизни.

Показательно, что поляки, вступившие в российскую службу еще до последнего раздела Речи Посполитой, с отличием участвовали в боях с польскими инсургентами в 1792 и 1794 гг. Лисаневич за эти две кампании дважды повышался в чинах, Соколовский в 1792 г. получил за отличие чин капитана, Чаплиц (принят из польской службы секунд-майором в 1883 г.) в 1794 г. был ранен в левую руку и даже находился в плену у мятежников.

Также нужно подчеркнуть, что в наполеоновскую эпоху все упомянутые лица принимали самое деятельное участие в войнах, которые вела Россия в то время. В кампании в Австрии в 1805 г. против французов сражались Чаплиц, Лисаневич, Соколовский, Влодек, Збиевский (награжден орденом Св. Георгия 4-го класса), Влодек, Ожаровский (награжден орденом Св. Георгия 4-го класса). В 1806–1807 гг. против французов на прусской территории вновь сражались Чаплиц (ранен), Лисаневич, Соколовский, Ожаровский (награжден орденом Св. Георгия 3-го класса), Крейц (в бою при Морунгене получил 14 ран и попал в плен), Збиевский (был контужен). В войне против шведов принял участие Крейц, а с турками на Балканах воевали Чаплиц, Лисаневич (награжден орденом Св. Георгия 3-го класса), Збиевский (награжден орденом Св. Георгия 3-го класса). Браницкий, Влодек (ранен и награжден орденом Св. Георгия 4-го класса), Соколовский.