Интересная судьба в 1812 г. ожидала трех царских флигель-адъютантов, имевших чин полковника: Браницкого, Потоцкого и Влодека. Они числились в императорской свите. Александр I, покинув армию в начале военных действий, оставил большую часть чинов своей свиты при Главной квартире 1-й Западной армии. Фактически многие оказались без дела. В это время после соединения двух Западных армий под Смоленском обострилась борьба среди генералитета за выбор правильной стратегии, что послужило мощным толчком для создания в высших армейских кругах неформальной оппозиционной группировки, получившей название «русская» партия. Критика военной оппозиции была направлена против «немецкого засилья» в штабных сферах. Под завесой борьбы за национальную чистоту под Смоленском произошел взрыв шпиономании, направленный в первую очередь против всех иностранцев. Были высланы в Москву из армии четыре флигель-адъютанта, поляков по национальности (полковники В. К. Браницкий, С. С. Потоцкий, М. Ф. Влодек и штабс-ротмистр К. К. Любомирский), руководитель разведки 2-й Западной армии французский эмигрант подполковник маркиз Мориц де Лезер. Высказывались также подозрения о шпионской деятельности ряда французов на русской службе, а также баронов Л. И. Вольцогена и В. И. Левенштерна[558]. В данном случае больше пострадали не немцы, а поляки и французы. В какой-то степени этот инцидент напомнил давний «спор славян между собою», а также свелся к застарелым претензиям православных к католикам. Вероятно, в данном случае нельзя исключать и конкурентную ревность по отношению к полякам со стороны российских штабных офицеров. Но после назначения М. И. Кутузова единым главнокомандующим национальный аспект потерял свою прежнюю актуальность и поляки флигель-адъютанты вернулись в армию; они сражались в Бородинской битве, в дальнейшем участвовали в преследовании Великой армии к русским границам, а во время заграничных походов 18131814 гг. все они смогли получить генеральские чины. Тем более что после Венского конгресса для Александра I было очень важно получить расположение поляков в созданном тогда Царстве Польском.

В заключении отметим весьма любопытную деталь. В России в военных действиях 1812–1815 гг. принимало участие всего 9 генералов поляков из 531 военачальников. Из них женатыми были, по крайней мере, 434 человека. Если же брать национальную принадлежность жен российских военачальников, то генералы больше всего в супруги для себя после русских женщин (263) выбирали немок (113), а вот среди польских красавиц 101[559] составили компанию генералам, затем шли француженки ― 8[560]. Безусловно, вне конкуренции у мужской части военного общества в России находились польки, которые всегда славились красотой. Так участник заграничных походов русский офицер И. Т. Радожицкий, касаясь их возраста, оставил следующую запись по этому поводу: «Я заметил, в продолжении своих походов, что польские дамы, преимущественно перед дамами других наций, умеют сохранять свежесть красоты своей до преклонных лет, от туалетного искусства, или от умеренности в наслаждениях жизни»[561]. Таким образом, можно констатировать, что в личном плане польские женщины достигли больших успехов, чем их польские мужчины. В этом и состоял их посильный вклад в победу над Наполеоном.

Из числа 531 генерала российской императорской армии, воевавших с наполеоновскими войсками в 1812–1814 гг., можно выделить отдельную группу из выходцев с Балкан, представленную в основном их потомками. Всего их оказалось 10 человек. Хотя в этом регионе проживало несколько славянских народов, но в России их всех именовали сербами. Но это было условное обозначение представителей всех народов этого региона. Не будем лишний раз описывать боевой путь и доблестную службу этих генералов. Это уже сделано, особенно в последнее время российскими исследователями и их биографии нашли достойное место в справочной литературе[563]. Попробуем остановиться на том, каким образом оказалось зафиксировано в документах сербское происхождение генералов и особенности их попадания на российскую службу.

У многих предки в разное время переселились в Россию, и они являли собой уже третье и даже четвертое поколение, прожившее в стране, ставшей приютом для православных славян. Например, возьмем самого известного из «сербов» героя войны 1812 года ― генерала от инфантерии М. А. Милорадовича, командовавшего арьергардом (авангардом) армии и заслужившего в войсках негласный титул русского «Баярда». Собственно, его прадед относился к первой волне сербских переселенцев и он же являлся основателем российской ветви этого рода. Это выходец из Герцоговины Михаил Ильич Милорадович (умер в 1726 г.), полковник Гадячского полка (с 1715 г.). Его сын Степан Михайлович Милорадович родился в Сербии в 1699 г., переехал вместе с отцом на Украину в 1711 г., от брака с Марией Михайловной Гамалей имел шестерых сыновей и одну дочь, а женой отца нашего героя генерал-поручика Андрея Степановича Милорадовича в свою очередь была Мария Андреевна Горленко[564]. То есть, и дед, и отец женились на представительницах украинской казачьей элиты. Поскольку тогда не было украинской государственности, а дворянство имело имперскую ориентацию, то доминирующим в обществе был русский язык. Совместное с окружающими вероисповедание, языковая родственность и межнациональные браки значительно ускоряли процесс ассимиляции не с украинской старшиной, а с российским дворянством. Это было характерно тогда и для украинской элиты, и для других выходцев из Сербии.

В данном случае показателен пример с Г. П. Веселитским, который, как считается в литературе, являлся потомком выходцев из Далмации, а в графе о происхождении у него значится: «из дворян»[565]. Тем более что с юности он воспитывался в Артиллерийском и инженерном кадетском корпусе, то есть полностью находился в русскоязычной среде. Он получил хорошее образование и в 1812 г., будучи еще полковником, был назначен командующим артиллерией 3-й Западной армии, хотя на эту вакансию имелось несколько претендентов из артиллерийских генералов.