платье понаряднее из тех, что у нее были. И вот спустя столько лет ее мечта сбывалась.

– Осталось найти волхва, – вздохнула Василиса, рассматривая себя в зеркале. – Кош ищет, но пока не очень успешно. У него в Тридевятом репутация так себе.

Никакого ответа не последовало, и она повернулась к Насте. Подруга смотрела на нее так, будто Василиса нанесла ей тяжелое оскорбление.

– Вот сейчас я прям обиделась, – не улыбаясь, произнесла Настасья. – Вообще-то мой Тихомир – действующий волхв, о чем ты прекрасно знаешь. И вместо того чтобы прийти к нам с Финистом, вы рыщете по Тридевятому?

Точно. Точно! Как она могла забыть?!

– А он согласится? – неуверенно спросила Василиса, не смея поверить в такое легкое решение проблемы.

– Пф, – фыркнула Настя. – Еще бы! Будет счастлив. Женить самого Кощея Бессмертного… В его возрасте нужно работать на репутацию. Я поговорю с ним. Пусть посмотрит даты, это ведь не так просто: день и время выбираются по положению небесных тел… Тебе очень идет этот сарафан.

Василиса снова повернулась к зеркалу. У нее будет настоящая свадьба. Рядом с теми, кого она любит. С тем, кого она любит. И кто любит ее, что бы он там ни считал и ни говорил.

– Как это? Что происходит там, в Круге? – спросила она у Насти, убирая сарафан обратно в шкаф. В последний момент не удержалась, погладила расшитую золотыми нитями юбку.

Настя вдруг смутилась. С ней порой такое случалось. Она могла совершенно спокойно рассуждать о вещах, о которых Василиса стеснялась даже подумать, а потом зардеться от того, что Финист на людях сжал ее ладонь в своей или поцеловал в лоб.

– Ну… там… – неловко начала она, пытаясь подобрать слова, провела рукой по покрывалу на кровати, словно искала у него поддержку. – Это очень близко, – наконец нашлась она. – Как будто у вас на двоих одна кровь. И ты словно заглядываешь в человека, и видно все: его мысли, желания, чувства… И при этом понимаешь, что он тоже видит все в тебе, и нет никакой возможности закрыться. Но я не уверена, что это у всех так.

– А клятвы? – спросила Василиса.

– Клятвы… – повторила Настя. – Да, клятвы… Можно поклясться в чем-то. Говорят, боги помогают исполнить обещанное. Но это должно быть от души. Ты действительно должна хотеть того, о чем говоришь. Важно намерение…

Намерение, помноженное на чувство. А источник силы – боги, отозвавшиеся, чтобы скрепить союз. Василисе внезапно подумалось, что, может, именно поэтому у Кощея с Марьей ничего не получилось. Неужели они оба и впрямь были намерены открыться друг другу, потратить друг на друга жизнь? В это верилось с трудом. Боги не могли не почувствовать фальшь. А что, если у них тоже ничего не получится?..

Нет, нельзя было об этом думать. Магию нельзя творить, сомневаясь.

– А вам боги помогли? – спросила Василиса.

Это был очень личный вопрос, и Настя вовсе не обязана была на него отвечать. Но она улыбнулась, выходя из оцепенения, навеянного воспоминаниями, и кивнула.

– Мне – да, – уверенно сказала она.

Спрашивать о Финисте Василиса не стала. Если бы подруга захотела, рассказала бы сама.

– Не переживай, – вздохнула Настя. – Тихомир еще прочтет вам лекцию. Он в этом деле мастак.

И закатила глаза.

Наверное, нужно было прекратить расспрашивать, но Василиса не смогла удержаться от последнего вопроса.

– А потом как? Что-нибудь меняется?

Настя пожала плечами.

– Если честно, я так и не поняла. Только вот Финист всегда угадывает, если мне плохо или я грущу. Но может, это просто совпадение… Единственное, потом очень хочется остаться вдвоем…

Василиса вздернула брови, и Настя рассмеялась.

– Василиса! О чем ты подумала?! – притворно ужаснулась она. – Я не об этом. Я о том, чтобы просто побыть наедине. Как будто тебя привязали к человеку, а потом отвязали, но ты не сразу можешь оторваться от него. И все вокруг только мешают. А ночь вы уж себе организуете и без моих советов. Не первая же…

Это точно. Настя не могла знать об этом, но ее слова задели в Василисе то, о чем она старалась не думать.

– Иногда я жалею, что первая брачная ночь у меня была не с Кошем и что у нас ее, по сути, не было, – неожиданно для самой себя призналась Василиса.

– А я в первую брачную ночь Финисту вообще не далась, – ответила Настя. – И пока Борислав не родился, думала, что не могу забеременеть в наказание за это.

– В смысле – не далась? – не поверила Василиса. – Почему? А Финист что?

Настя пожала плечами.

– Испугалась. Устыдилась. Да и вообще, мало ли какая дурь творится в голове у семнадцатилетней девчонки, которую гости весь день донимали похабными шуточками. А Финист ничего, сказал, что день был сложный, так что надо спать. Нам курицу с собой дали, а я на свадьбе от волнения ничего не ела. Вот он и накормил меня этой курицей, завернул в одеялко и рядом с собой уложил. И сам уснул. А я на него всю ночь глядела.

– А дальше?

– А дальше он мне лекции по анатомии читал, а потом устроил наглядную демонстрацию, – засмеялась Настя. – Разобрались, в общем. Зато после той ночи я всегда знала, что он меня не обидит и против моей воли ничего не сделает.

– Настя, ты сейчас серьезно?

Настя вздохнула.

– Да. На самом деле просто очень неудачно выбрала человека, которого попросила рассказать, что меня в первую брачную ночь ждет. В результате наслушалась всяких ужасов… И больше всего меня во всем этом напугали даже не сами ужасы, а то, что я, возможно, отдаю себя в жены мужчине, который сможет сделать мне больно ради собственного удовольствия и которому при этом будет на меня все равно… Так себе перспектива. И я жутко боялась, что все это подтвердится. Но Финист меня, как и всегда, не подвел. И знаешь, сейчас я думаю, да какая разница, когда он случился у нас – этот первый раз? Главное ведь, что случился. И что он был особенный. Но наверное, первый раз всегда особенный, да?

О да, с этим Василиса не могла не согласиться.

Глава 2

Май 2004 года

– Я нашла имена для твоих следующих собак. Вот тут, в книжке. Хугин и Мунин. Мыслящий и Помнящий.

– Вороны Одина?

– Да. Мне кажется, тебе подойдет.

– За кого ты меня принимаешь?

Василиса пожала плечами, и иной ответ не понадобился.

Была суббота. Кощей обещал ей быстро расквитаться с делами и сводить на прогулку в лес рядом с поселком, но ему позвонил первый, второй, третий… и ожидание малость затянулось. Василиса не выражала недовольства и не требовала его немедленного внимания. Только попросилась остаться в кабинете. Выбрала на полке книгу – Старшую Эдду, как он понял теперь, – тихонько присела в кресло и читала. И совсем ему не мешала. Эта ее чудесная способность – не вызывать в нем раздражения и не отвлекать своим присутствием – все чаще и чаще казалась Кощею почти волшебной. Если бы он достоверно не знал, что она не может колдовать днем, то точно бы решил: дело в чарах. Он никак не мог понять, почему рядом с Василисой ему так спокойно. Но ее близость превращалась в потребность, он стал нуждаться в ее обществе так же, как и в ее тепле, и это настораживало. Еще недавно он полагал, что желание обладать женщиной – блажь, ему чуждая. Сейчас он уже не был в этом столь уверен. При этом Кощей вовсе не хотел привязываться к Василисе и не собирался подпускать ее слишком близко. Однажды он уже допустил подобную ошибку, и она дорого ему обошлась. Но в этот раз ему казалось, что он катится с горы и затормозить никак не выходит. О своем решении держать ее на расстоянии вытянутой руки Кощей вспоминал, только когда оставался один, и начисто забывал о нем рядом с Василисой, что несколько усложняло его выполнение.

– Я больше не буду заводить собак, – сказал Кощей, убирая бумаги: хватит на сейчас, вечером закончит.

Василиса вскинула голову.

– Почему? – изумилась она. – Ты ведь их любишь!

«Я не способен любить, – подумал Кощей. – И я устал».

Но вслух ответил:

– Они требуют много времени и внимания. Один я не справляюсь. Нет смысла приручать живое существо, чтобы потом бросить его в одиночестве.

– Поэтому ты всегда берешь сразу двух? Чтобы им не было одиноко?

– Да.

Василиса положила закладку на страницу, закрыла книгу, погладила кожаный переплет – издание было коллекционным.

– Звучит грустно, – ответила она, не поясняя, что именно, и Кощей решил, что оно и к лучшему.

– Я закончил. Пойдем.

Василиса радостно улыбнулась, подскочила с кресла. За последние полгода она расслабилась и успокоилась, это было заметно невооруженным глазом. Больше не зажималась в присутствии других, перестала бояться города и сама потянулась к новому. И порой по утрам он слышал, как она поет, готовя им завтрак.