— и моей постоянной клиенткой. Можно сказать, мы водили знакомство. Честное слово, мне ли иметь предрассудки? К ведьмам относились не лучше, чем к публичным женщинам, на самом деле даже хуже. Нас при случае не дёгтем вымазать, а сразу сжечь норовили.

Флёры я готовила нечасто, но для неё делала исключение. Мне и самой очень нравился прохладный аромат с нотками ландышей и морской горчинкой. Но переводить на себя дорогие ингредиенты я тогда смысла не видела, а вот на заказ, за деньги клиентки, не могла отказать себе в небольшом удовольствии. И пока я возилась с флёром, Сильва варила хороший керр, который каждый раз приносила с собой. А потом мы наслаждались напитком и вполне дружески болтали о пустяках, частенько — о странных клиентах. Тогда-то я и услышала, что флёр этот очень по душе одному клиенту, которым она дорожит.

Вернувшись из Валлерна, я как раз его приготовила, уже для себя. Теперь-то были поводы воспользоваться, да и не стало причин экономить каждую медяшку. И мой благоверный, подумать только, оценил. Но я, конечно, никакого значения этому тогда не придала, он и отцу нравился, и женишку моему несостоявшемуся. Зато вот теперь сложила два и два.

И вроде бы не было повода для переживаний, наоборот, стоило порадоваться услышанному, но с радостью как-то не заладилось. Одно дело понимать, что были там, конечно же, до меня какие-то. Всякие. Неизвестные. Абстрактные. А вот знать точно и конкретно — дело совсем другое.

— Все они одинаковые, у всех вдоль, — гадко ухмыльнулся Шолтан. — Не станет этой, так вернётся к той, или следующую подыщет. Меня не ответ его интересует, а то, что он теперь станет делать.

— Думаешь, перепрячет книгу? — недоверчиво уточнил лысый.

— Надеюсь. Очень на это надеюсь. А ещё больше надеюсь, что станет искать девку.

— И упустит из виду своих людей в столице?

— Именно, Горан, именно, — кивнул Шолтан. — А заодно отправит часть из них на поиски, и этим развяжет нам руки.

Я чуть не застонала от бессильной злости. Мерзавец далеко зашёл и останавливаться явно не собирался. Ни перед чем. Всё-таки зря Рэйн решил тогда молчать о его предательстве. Как знать, возможно правда о нём сократила бы число его сторонников. Ведь наверняка среди них полно таких, как Ижин, верящих в благородную общеспасительную цель всей затеи. Хотя… нет предела подлости врагов, клевещущих на героя.

— Тебе ещё не пора? — чуть заволновался лысый, глянув в окно.

— Выгоняешь? — приподнял брови Шолтан.

— Переживаю. Азрийцы не самые надёжные союзники.

— Самые, Горан, как раз самые, — наставительно ответствовал Иллар. — Фанатики не предают. Но ты прав, мне пора. За девкой присматривай. Не забывай, она тебе не деревенская знахарка, которую бабка научила трём настойкам да пяти заговорам.

— Куда она денется, — отмахнулся Горан. — Донни её сторожит.

Он что-то ещё говорил, но этого я уже не услышала. Силы кончились, тень рассыпалась, а я медленно сползла по стене и свернулась калачиком, с трудом сдерживая тошноту. Перед глазами плясали мелкие чёрные мушки, голова кружилась. Перестаралась, слишком долго удерживала чары. Впрочем, нет худа без добра: спать хотелось настолько, что отсутствие даже намёка на постель теперь не мешало.

Разбудил меня скрежет засова и металлический стук. Долговязый маг, видимо как раз Донни, принёс наш ужин. Поставил миски на пол, как для собак, и тут же торопливо сбежал, хлопнув дверью. Я не удержалась от усмешки. Ещё бы кукишем в меня потыкал, право слово. Учат их, учат, а всё как об стенку горох.

Задумчиво жуя почти безвкусную кашу, я обдумывала услышанное. Не сказать, чтобы очень много выяснила, да и эти сведения были в моём положении бесполезны. Вот про азрийцев послушала бы, жаль речь о них толком не зашла.

Зато теперь я больше не сомневалась в характеристике, выданной Шолтану Рэйном. Весь его тон, покровительственный, с лёгким намёком на высокомерие, и даже выражение лица во время разговора с лысым Гораном выдавали уверенность в собственном умственном превосходстве. И он был умён, что ни говори, но, пожалуй, и впрямь слишком самоуверен. Однажды он за это поплатится. Вопрос в том, достаточно ли скоро.

Делать было, в общем, нечего, так что я честно попыталась придумать план, хоть какой-нибудь. Получилось, надо сказать, не очень здорово. Как ни крутись, камнем преткновения становилась та самая Азрия, будь она трижды неладна. Не то, чтобы попасть туда было совсем уж невозможно, просто весьма сложно и крайне опасно. Окончательно усугублял ситуацию тот факт, что Шолтан с азрийцами явно в сговоре, а значит, при случае они ему помогут.

Если бы не это обстоятельство, стоило бы, пожалуй, рискнуть. Отдать книгу и прихлопнуть красавцев при попытке добыть собственно ключ. Отчего-то почти не сомневалась, что столь важное мероприятие соберёт всех главных действующих лиц, разве что Селбер там не покажется. Но и бесы с ним, в сущности. Без Шолтана и его безумного плана такой уж большой угрозы он не представляет. Обычный амбициозный интриган, не первый и не последний.

Но с поправкой на азрийские реалии выходило, что лучше уж книгу не отдавать. Без неё с тайником ведьмы можно и год, и десять лет провозиться, а за это время много воды утечёт, и куча всего может произойти. Глядишь, и Шолтан попадётся, например, при попытке эту самую книгу всё-таки украсть.

Одно плохо — меня в таком случае не ждёт ничего хорошего. Есть, конечно, шанс, что найдут, но полагаться на него стоит едва ли, могут и не найти. Наверняка Шолтан как следует замёл следы и не посвящал в план никого ненадёжного, даже Даргана. А это значит, сидеть мне здесь или в другом месте до тех пор, пока Шолтан не добудет книгу или не отчается её добыть.

Рассуждая с позиции эгоизма, лучше бы ему её достать, тогда у меня будет хоть какой-то шанс справиться с тайником и остаться при этом в живых. Стоит ли вообще это делать — другой вопрос. Скорее нет, чем да. Конечно, если я не преуспею, он просто притащит следующую ведьму, и следующую, и следующую, и, если его теория про мою кровную связь с родом Бестер верна, у них шансов будет ещё меньше, даже просто выжить.

Впрочем, и мои шансы на самом деле были шаткими. Лила Бестер ведь всего лишь сама так назвалась. На деле наследницей она не считалась, ни по закону, ни просто