– Понятно.

– Чушь собачья. Не говори так, Ли, ведь ничего тебе не понятно. Наша задача – зайти туда и принести оттуда кое-что. В одиночку у меня не получилось, а брать с собой кого попало нельзя, сам понимаешь. Тебе я могу доверять не во всем, но, как видишь, открыть эту тайну согласен. Однако у меня нет уверенности в том, что от тебя будет толк. Жизнь – это непредсказуемая сила, никогда не знаешь, как она себя поведет с тобой. Если действительно хочешь мне помочь, нужна проверка. Тебе придется пойти на ту сторону в одиночку.

– Конечно же хочу помочь. Только объясните, что надо сделать на той стороне.

– Ничего. Тебе просто надо в одиночку прожить тысячу ударов сердца. Я имею в виду ту скорость, с которой оно у тебя работает в данный момент. По ту сторону оно застучит гораздо быстрее, не сомневайся.

– Учитель, и это все? А в чем подвох?

– Подвох в том, что Жизнь злопамятна. Она помнит меня. Да она помнит даже тех древних, которые заходили туда в незапамятные времена. Жизнь знает, что с этой стороны в любой момент может появиться пища. Эту пищу она желает включить в свой круговорот. На тебя могут напасть сразу, как только ты шагнешь за грань. И я не знаю, кто это будет. Готовься к чему угодно. Помни, что у тебя есть возможность отступить. Один шаг назад за барьер, и ты спасен. Опасные создания за него забраться не могут, только эта красная поросль. Да и та далеко не разрастается, чахнет, не дотянувшись до морской воды.

– Что мне еще надо знать?

– Главное, что тебе надо знать: через тысячу ударов сердца я приду за тобой. Если ты погибнешь, все понятно, говорить тут нечего. Если продержишься достойно, мы отправимся дальше, чтобы сделать то, что должны сделать. Если же вернешься, это конец, нам придется пойти назад. Раз ты не смог продержаться там столь короткий срок, вряд ли мне полезна твоя помощь. Ты позабудешь путь к осколку. Это не твое.

– У меня еще один вопрос. Я слышал, что такие проходы быстро закрываются. Не хотелось бы оказаться на той стороне, когда это случится.

– За такое не переживай. Закрываются они не мгновенно, это видно заранее с обеих сторон. Пока что опасаться нечего. К тому же я верю тем, кто считает, что мы своими действиями ускоряем разрушение кессонов. Есть намеки на то, что проходы особо остро реагируют на появление людей с низкими наполнениями атрибутов. Или на большие группы. Но почти не замечают сильных и при этом не забывших искусство прямого обращения к ци. Ведь древние были именно такими и могли поддерживать кессоны долго. Мы с тобой не слабые и помним старое искусство; если действовать в одиночку или вдвоем, острую реакцию вряд ли вызовем. Только при этом нельзя увлекаться. Одно проникновение, после чего месяцы и месяцы спокойствия. Что-то мы все равно делаем не так, кессон должен успокоиться после наших действий, и на это требуется время. Поэтому, если ты сейчас вернешься, это плохо. Это будет означать потерю очередной попытки. Ждать следующей придется долго. Я не могу рисковать, у меня нет другого кессона.

– Я не струшу, учитель. Подожду на другой стороне.

– Я верю в тебя, Ли. Будь иначе, я бы пришел сюда в одиночку.

Пожалуй, это был самый сложный шаг в моей непростой жизни. Нет, проблема не в том, что я боялся его сделать. Если Тао свободно бродил по осколку несколько раз, вряд ли меня сумеют превратить в пищу за тысячу ударов сердца. Просто эта мембрана, затягивающая проход, физически сопротивлялась, при этом не ощущаясь. Я будто в невидимую патоку залез, вмиг застопорившись.

Странное ощущение. Сбивает с толку.

Тут же прикинул, что нога моя, наверное, уже выбралась на ту сторону. И что там – не видать. Какая-то муть за цветными разводами, везде мерещится шевеление неясное.

В голове вспыхнула яркая картинка. Вот из такой же мути на другой стороне показывается моя ступня. И вот на нее алчно посматривает слюнявая пасть с зубами гигантской акулы.

И вот пасть распахивается…

Игра воображения существенно меня подстегнула, сыграв роль эффективного допинга. На другую сторону я чуть ли не влетел спустя четверть секунды.

И едва не закашлялся, хватив воздух другого мира полной грудью. Маска, выделенная мастером, не спасла. В горло будто перца размолотого сыпанули, легкие надули ипритом, а в глаза плеснули чем-то слезоточивым.

Но я не начал кашлять, чихать, срывать маску, размазывать по лицу сопли и слезы. Я не тот, кто подчиняется давлению окружения, я должен стать частью его.

Воздух – ничто, энергия – всё. Нет разных миров, все миры одинаковые, потому что держатся на единой энергии. Лишь материальное воплощение у нее различается, а суть никогда не меняется.

Спасибо Тао, кое-чему научить успел за смешные сроки. Мое замешательство продлилось кратчайший миг. И даже пока он длился, я не оставался беззащитным. Выставив перед собой нелепо огромное копье, приготовился нанизать каждого, кто выскочит из буйной поросли, заполнившей здесь все. Те красные побеги, которые остались за спиной, на фоне этого буйства смотрелись будто скошенная трава на опушке джунглей. Да и расцветок тут побольше стало, не только красный. Сияния растительности и каких-то очень уж ярких светляков, копошащихся в ней, вполне хватало, чтобы различать большинство оттенков.

Никто на меня из этой цветастой гигантской плесени бросаться не торопился. В свободном от нее пространстве тоже никого не наблюдалось. Да и пространства того осталось не так много. Если за барьером туннель походил на тот, по которому поезда метро ездят, здесь я оказался в подобии вагона от такого поезда. Разве что сечение близко к круглому, что для транспорта необычно.

Отсутствие противников меня не успокоило. Стараясь дышать пореже, начал вытаптывать странную растительность и ломать ее древком копья. Благо сдавалась она легко, разламывалась, будто стеклянная, заливая все вокруг разноцветным соком.

Едва успел устроить себе небольшую, относительно чистую площадку, как заросли на ее краю зашевелились, выдавая приближения чего-то немаленького.

Я не задумываясь ударил копьем вслепую. Оно легко прошло через поросль, вонзившись во что-то податливое, яростно забившееся на наконечнике. По ушам ударил визг, и тут же почти все пространство передо мной пришло в движение. Плесень зашевелилась в десятках мест, предупреждая о приближении множества неизвестных противников.

Торопливо шагнув навстречу неведомой угрозе, я выхватил меч из ножен левой рукой. На копье сейчас надежды мало, это не настолько быстрое оружие, чтобы успешно встречать множество атак.

Успел ткнуть в самого прыткого, тоже заставив взвизгнуть, ударил в еще один «центр шевеления». Попал не очень удачно, лишь задел. Но зато противник впервые себя показал. Из поросли на миг высунулась заостренная черная морда с огромной пастью, разрезающей ее почти наполовину. Глазки мелкие, будто бусинки, едва заметно блеснули, зато под нижней челюстью рассмотрел скопище розоватых щупалец, похожих на здоровенных дождевых червей.