– Да. Подумай об этом. Простой ремонт. Представь это. И ты, Салли. Переход – это всегда умственная способность. Даже процесс создания переходника напоминает мандалу, нечто вроде самогипноза, способ раскрыть потенциал, который уже существует в нас. Переход осуществляется посредством воображения: человек должен быть способен представить другой мир, в известной мере, достаточно подробно, чтобы достичь его. Очень хорошее изображение – настолько хорошее, что становится объектом, совсем как квантовая физика, в сущности, имеет дело с информацией…

– Лобсанг, – предупредила Салли. – Поменьше технической болтологии.

– Да-да. Прошу прощения. Но вы должны понимать, что проговаривание – неотъемлемая часть процесса. Для тебя, Салли, это как поиск слабого места. Другой вид трещины в соединении нашей Долгой Земли, где пересекается петля миров. Я видел, как ты их ищешь. Ты смотришь внутрь себя так же, как и вокруг. Ты располагаешься…

Салли попыталась представить это, попыталась представить, как тянется к слабому месту. Иногда их можно увидеть, увидеть мерцание в неярком солнечном свете, часто на пороговых границах: между водой и землей, возможно, на морском или речном берегу, на рассвете или на закате – на границе дня и ночи. И теперь, в этом мире, она достигла своей последней границы: между реальностью и нереальностью, существованием и небытием. Жизнью и смертью.

– Мы тянемся к слабому месту, – ровно, гипнотически говорил Лобсанг, словно читая молитву. – Или, возможно, мы его создаем… Постоянное слабое место, тоннель, обход, который навсегда отрежет этот мир, спаяет миры с востока и запада. Можно сказать, что мы как будто убеждаем каждого, кто придет после нас, что этого ущербного мира здесь больше нет, что нет ничего между мирами с запада и востока. – Он закрыл глаза. – Мы изменяем сцепление Бесконечной Земли в этом месте навсегда…

Падение.

Салли пошатнулась. Ей вдруг стало очень холодно, холоднее, чем от ледяного ветра, как будто она провалилась в слабое место. Самое долгое падение в ее жизни.

Стэн вскрикнул. Он отпустил их руки и навзничь рухнул на траву, словно подрубленное дерево. И начал корчиться в конвульсиях, на открытых губах показалась слюна. Лобсанг поспешил к нему.

Пока Лобсанг под шквалистым ветром заботился о Стэне, Салли попыталась перейти на пробу. И не смогла. Как будто она оказалась запертой между двумя невидимыми стеклянными стенами. Для нее, прирожденного путника, это было странное, неестественное ощущение.

– Мы сделали это, Лобсанг, – сказала она с удивлением. – «Прижигание».

– В основном он. С твоей помощью.

– Что это значит, Лобсанг? Для будущего? Если Стэн типичный, а не какой-нибудь фрик с суперспособностями. Если Следующие могут разрывать и перестраивать саму Долгую Землю, как они распорядятся такой силой?

– Это больше не наше дело, – сурово ответил он. – Помоги-ка мне.

Он перевернул Стэна на бок, чтобы тот не захлебнулся рвотой, но парня все еще потряхивало.

– У меня в рюкзаке есть аптечка. Потом нам нужно в укрытие…

Она заторопилась вниз искать аптечку.

На подветренной стороне холма в крепкой приставной палатке – последнем подарке команды «Каули» – все трое провели беспокойную четырехчасовую ночь.

Они поели, завернулись в походные одеяла, но никто не спал. Воздух казался слишком теплым, дымным, забитым пеплом, как на Базовой после Йеллоустона, подумала Салли. И шум теперь не прекращался – ветер, раскаты грома, похожие на далекую канонаду.

Стэн быстро восстановился, особенно после того, как Лобсанг/Джордж дал ему куриного бульона Агнес. Стэн предпочел не рассказывать о том, что происходило в его голове во время «Прижигания», и остальные на него не давили. Еще один вопрос на будущее, которого никто из них не увидит.

Утро наступило внезапно, словно кто-то щелкнул выключателем.

А еще земля резко вздрогнула. Падение ощущалось так, будто они ехали в огромном лифте, который соскользнул на тросах на пару футов.

Экипаж «Каули» оставил небольшую научную станцию. Пока они пили кофе из термоса, Лобсанг запросил с нее данные.

– Невероятно! «Сегодня» будет продолжаться менее шести часов – день и ночь. Ротационная энергия этой Земли за последние двенадцать часов примерно удвоилась. Надо отдать должное жукам. У них ушло много времени на постройку этой огромной машины, межпланетного двигателя. Но теперь, когда он запущен, энергия и импульс просто льются с небес. И вот что он делает. – Он включил планшет, на котором появилась мозаика глобальных изображений из космоса. – Это с маленьких спутников, которые экипаж «Каули» запустил на орбиту, прежде чем…

Салли присмотрелась. Под новыми широтными лентами облаков лик этой Земли вырисовывался во многом таким же, как всегда, очертания континентов как на карте из школьного атласа, голубовато-серые океаны. Но на материках появилась сеть ломаных красных линий, она светилась и под океанами, хотя густые клубы пара сильно скрывали их поверхность.

– Как чаша с лавой, которую уронили на пол и разбили.

– Неплохая аналогия, – сказал Лобсанг. Он провел пальцем по пылающим трещинам на поверхности Северной Америки. – Земная кора – всего лишь тонкая скорлупа вокруг расплавленных горных пород и металлов. Теперь скорлупа треснула. Вы видите границы между геологическими провинциями, открылись разломы – трещины между тектоническими плитами. – Он показал на серо-фиолетовое пятно на западе: – Это местный Йеллоустон, он наконец проснулся. Но скоро даже континентальные плиты начнут ломаться. Должны ломаться. Планета настолько сильно деформировалась, что на экваторе уже поднимается к поверхности мантия. – Он потер лицо. – Мы можем не увидеть всего этого. Вся эта дрянь в воздухе – да что там, одни только вулканические обломки могут блокировать радиосигнал со спутников.

– Слушайте, надо позавтракать, пока есть возможность, – сказала Салли. – И не одним только бульоном Агнес.

Она порылась в запасах, оставленных им «Каули».

Стэн пристально смотрел на изображения.

– Они заканчивают. Они в самом деле собираются разорвать Землю? Такое расточительство.

– Жуки бы так не сказали, – ответил Лобсанг. – Они считают, что улучшают окрестности.

Салли выложила пакеты с едой.

– Что ж, у нас есть говядина, курица, хлеб, всякие салаты. Интересно, они положили горчицу?

– Но почему жуки это делают? – спросил Стэн. – В чем смысл? Есть теория, что эти жуки – колонизаторы.

– Так это выглядело из мира, который мы назвали Планетарием, – сказал Лобсанг. – Который, похоже, они терраформируют под свои требования. Но мы также видели свидетельства конфликта в небе, в звездном скоплении. Война в небесах. Видимо, их колонизационной волне оказывают сопротивление. Но здесь, перейдя на эту Землю, жуки вдруг обнаружили, что попали в ничейный мир – мир, где у них нет никаких конкурентов, мир под открытым, пустым небом. В такой ситуации оптимальной стратегией для агрессивных колонизаторов должна быть…