– Мы познакомились словно вчера.

– Когда я нашла вас.

– На корабле. В Верхних Меггерах. Ты и твои ручные динозавры, которые нежились на солнышке.

– Старая история.

– Мы пообедали. Свежевыловленные устрицы на открытом огне, на далеком пляже.

– Сейчас я иду на пляж иного рода, Джошуа.

– А что твой отец?

– Еще жив, насколько я знаю. Сделал состояние на патенте по технологии бобового стебля, которую мы привезли с Марса.

Джошуа нахмурился.

– Я имел в виду, почему его здесь нет? Он знает? Об этом, о тебе? Ты не пыталась с ним связаться?

Она пожала плечами.

– Он об этом все узнает. Он всегда обо всем знает. Если бы он хотел быть здесь, то был бы.

– Но ты пыталась…

– Брось, Джошуа. Это мое дело. Передай от меня привет Хелен. Этой маленькой мышке.

– Она всегда тебя опасалась, ты же знаешь.

– Ну конечно, опасалась. Для нее я была символом той стороны тебя, до которой она не могла добраться, и она это знала. Она тебе подходила, Джошуа. Но мы делаем свой выбор.

– Это так. Но, насколько я понимаю, сейчас у тебя выбора нет…

– Не в этом. И никогда не было. С того момента, как я услышала о проблеме в этом мире.

– И привела сюда Лобсанга. Что ты услышала? Как?

Но Салли, которая всегда имела собственную информационную сеть, раскинутую по всей Долгой Земле, никогда не отвечала на подобные вопросы, не ответила и сейчас.

– Как бы то ни было, из-за этого я тебя потеряю, – мягко сказал Джошуа.

Она усмехнулась.

– Не раскисай, Валиенте.

– Салли…

– До встречи.

И она исчезла, перешла, резко и без предупреждения, как всегда с самой первой их встречи на пляже с устрицами и динозаврами.

Когда «Каули» и его пассажиры наконец перешли, среди развалин Нью-Спрингфилда остались трое.

Салли глубоко вздохнула.

– Удивительно, как по-другому ощущается мир, когда ты в нем один. Освежает.

Лобсанг – репликант, ранее известный как Джордж Абрамс, – проворчал:

– Ты становишься похожей на Джошуа.

– Я воспринимаю это как оскорбление.

– Ну, я считаю это облегчением, – сказал Стэн Берг. – Что наконец-то все закончилось. Прощания. Теперь мы можем заняться делом.

Голос его звучал ровно, а лицо оставалось бесстрастным.

Салли переглянулась с Лобсангом. Внезапно этот человек, этот мальчик – этот суперинтеллект Следующих, этот пророк, этот мужчина – показался им действительно очень юным. Юным и испуганным. И он имел на это полное право, подумала Салли. Да, несмотря на юность, он взял на себя ответственность и смело встретил слезы матери, потому что видел опасность, вероятно, отчетливее, чем любой из них. Таково проклятье интеллекта Следующих: у тебя нет утешительных иллюзий.

– Идемте, – сказала она. – Давайте сделаем то, для чего мы остались. Куда пойдем? Полагаю, мы можем быть в любом месте этой разрушенной планеты.

Стэн осмотрелся вокруг.

– На вершину холма?

Лобсанг улыбнулся.

– Туда, где стоит, или стоял, мой дом. То, что от него осталось. Я согласен, если только нас не сдует.

Подъем на холм Мэннинг был некрутым, но трудным из-за ветра, который хлестал тем сильнее, чем выше они поднимались. На вершине Салли видела фундамент дома Абрамсов, ямы, которые они вырыли для нечистот и хранения, ряды углублений под столбы, очерчивающие брошенные поля. Но от самого хозяйства мало что осталось, кроме разбросанных повсюду обломков – ветер стер с лица земли результаты многолетних трудов.

Глядя сверху, Салли еще различала основные черты пейзажа, среди которого жили Лобсанг и Агнес: лес, ручей, привлекший поселенцев в это место. Но теперь вода в ручье стала коричневой, мутной от грязи, а лес умирал, израненный пожарами, побитый ветром, поваленный ураганами. Столетние стволы лежали, словно рассыпанные спички.

И солнце уже садилось за стремительно бегущими облаками, заканчивался еще один сокращенный день этого мира.

Салли крепко взяла спутников за руки. Они встали в тесный кружок лицом к лицу на этом пустынном холме, сопротивляясь порывистому ветру. Чтобы услышать друг друга, приходилось кричать.

– Когда нам вновь сойтись втроем? – спросил Лобсанг.

– Под ливень, молнию и гром? – усмехнулась Салли.

– Когда мечей затихнет звон. И будет бранный спор решен…[17] – Стэн сморгнул заливающий глаза дождь. – Не смотрите на меня так. В Майами-Запад-4 были хорошие школы. Там учили не только строить бобовый стебель.

– Что ж, уместная цитата, учитывая погоду, – сказал Лобсанг. – И это бой. Бой, который мы уже проиграли. Но, может быть, этим единственным ударом мы можем выиграть войну – войну за Долгую Землю. – Он посмотрел на их лица. – Итак, чтобы все мы понимали друг друга: некоторое время прогнозы по ускорению были неясными. За последние несколько дней энергия увеличивалась экспоненциально. Сложно смоделировать, сложно предсказать. Мы сказали семьям, что, возможно, у нас есть несколько недель. Но это для их спокойствия, да?

Салли кивнула:

– Я знаю. Каковы последние предположения?

– Не недели. Часы. Пара местных дней, если повезет.

– Без разницы, – сказал Стэн с авторитетом, который не сочетался с его возрастом. – Но нам нужно совершить «Прижигание» до того, как время истечет.

Салли крепче сжала его руку.

– Лобсанг, как мы это сделаем?

– Мы со Стеллой Велч проговаривали это… Давайте определимся, где мы. Этот мир по какой-то многомерной случайности стал точкой пересечения нашей Долгой Земли, нашей цепочки миров, с другой цепочкой. Другим Долгим миром. Цепочкой, к которой принадлежит мир, который мы зовем Планетарием.

– Как будто пересеклись и перепутались два ожерелья, – добавил Стэн.

– Именно так. Представьте это. Важно, чтобы вы представили… Перейдите по одной оси, на восток или запад, – и вы пойдете вдоль Долгой Земли. Перейдите в другом направлении, на север или юг, – и вы пойдете вдоль Долгого Планетария, как, похоже, сделали жуки. Значит, соединение Долгой Земли здесь необычно. Нарушено. Сейчас мы хотим изменить это соединение, сделать его таким, как надо нам. Представьте это. Стэн, представь, что ты станешь делать…

Стэн закрыл глаза.

– Можно взять ожерелье миров, Долгую Землю. Перекрутить нить так, чтобы изъять из цепи одну жемчужину – ту, которая перепуталась с ожерельем Планетария. Полностью отделить этот мир от ожерелья Долгой Земли…