– Иногда хороший человек рядом, лучше, чем телохранитель, – сказал Серый. – Не могу же я сказать, что сейчас ты моя единственная надежда, – подумал он и добавил вслух. – Тебе и делать-то особо ничего не придется. Станешь ездить с ними за покупками как шофер, как… – Серый запнулся, пытаясь определить род его занятий. – В общем, как помощник, – и видя, нарастающее недоумение в глазах парня, добавил. – Я сам буду тебе доплачивать. И поверь, этих денег хватит на лечение твоего брата у лучших психиатров.

– Хорошо, – Алексей, убежденный последним аргументом, согласно кивнул.

Все утро пошло в суетливых сборах. Параскева норовила сложить в узлы побольше съестных припасов. Нора суетливо носилась от одной котомки к другой, пытаясь заставить Рыжика запихнуть в них несколько толстенных книг. Тот, слегка ошалевший, от обилия сыпавшихся указаний, умудрился так туго затянуть веревки на одной из котомок, что они с треском лопнули. И содержимое мешка расползлось по полу.

Колдун, задумчиво смотревший на все это безобразие, не вмешивался, и только бурчал что-то под нос, в двадцатый уже раз обходя углы избушки. Ему искреннее было жаль Рыжика, который единственный из них мог понимать Нору, не находясь в зверином обличье. В результате сестра беззастенчиво этим пользовалась, заставляя делать парня все то, что сама была сделать не в состоянии.

В конец запутавшийся Рыжик, пытаясь выполнить поручении двух женщин одновременно, неожиданно ответил на просьбу Параскевы протяжным волчьим воем. Знахарка вздрогнула и выронила из рук глиняный кувшин, мгновенно разлетевшийся на кучу осколков. Нора сердито фыркнула и попыталась тяпнуть непонятливого брата за ногу.

– Все хватит, – вмешался Колдун. – Нора прекрати совать книги. Вряд ли у нас будет время для художественного чтения. Параскева – нам нет нужды брать столько еды. Вы с Рыжиком проводите нас лишь до деревни леших, а потом вернетесь домой. Всего день пути туда и день обратно. А нам с Норой много не надо. Можем всегда и дичи наловить. Хлебушка только положите. Его в лесу днем с огнем не найти. И теперь, поскольку сборы я считаю оконченными, жду всех снаружи. – колдун вышел из избушки, не обращая внимания на насупленную Параскеву, готовую разразиться гневной речью, обиженную Нору, в знак протеста повернувшуюся к нему спиной, и озадаченного Рыжика успевшего крикнуть:

– Это почему же мне вернуться придется?

Но, несмотря на возмущенье, спустя несколько минут все собрались на крыльце. Колдун, причитая что-то на гортанном наречии, обошел избушку.

– Так тому и быть, – сказал он, вернувшись обратно к крыльцу. – Лес я под охраной оставляю. Но даже если она не сработает – ты, Рыжик, и ты, Параскева всегда сможете спрятаться в избе. Для любого пришедшего с недобрыми мыслями, человека или колдуна, будет она невидимой. Теперь в дорогу, – он закинул на спину вышитую бисером котомку и широко зашагал, словно перелетая через грядки с травами в сторону леса.

– Ну что застыли? – обернулся Илья. – За мной идите, след в след. В лешачью деревню не дорога ведет, а дорожка. Не дорожка, а тропинка. Не тропинка, а тропочка. Не тропочка, а следочек звериный. Но я его найду, и своих с собой проведу.

Рыжик с удивлением увидел, что в тех местах, где ступает колдун, действительно появляются белесоватые, как сгустки тумана, отпечатки следов. И, так же как и туман, они норовят рассеяться, рассыпаться каплями росы. Поэтому он не стал мешкать и первым ступил в оставленный след. Нора последовала его примеру. Параскева сделала несколько шагов и обернулась, чтобы бросить прощальный взгляд на избушку. Она удивленно отметила, что маленький деревянный домик уже едва заметен из-за обступивших его высоких елей и лиственниц. Холодная ледяная рука недоброго предчувствия сжала сердце, когда она увидела саму себя стоящую на крылечке и машущую им в след белым платком.

Рыжик старательно шел след в след за колдуном. Он старался переступать достаточно быстро, чтобы спешащие следом женщины успевали заступить в растворявшиеся на глазах туманные отпечатки. Тем не менее, он отмечал происходящие вокруг перемены: далеко позади осталась не только заводь с русалками, но и болото. Промелькнула дубовая роща, которая всегда казалась ему громадной и необъятной. Дальше пошли совсем дремучие леса. Как в тех сказках, которые ему в детстве на ночь рассказывала бабушка Параскева.

Буреломы из гигантских деревьев перемежались участками с зеленой луговой травой. В них только наметанный глаз мог различить страшную болотную чарусу. За ними появлялись многометровые ели, словно на параде выстроившиеся плечом к плечу. Гигантские деревья перекрывали не только возможность пройти, складывалось впечатление, что между ними невозможно даже малейшее движение воздуха.

Но Колдун не обращал на все перемены никакого внимания. Дорога ему была слишком хорошо известна. Он легко переступал по не сгнившим деревьям через буреломы, шагал по чуть заметным кочкам на болотах и находил едва видимые просветы в шеренгах деревьев. Несколько раз, обернувшись, он бросал ободряющие взгляды на родных, тем не менее, не останавливаясь и не сбавляя шаг.

Внутренние часы Рыжика показывали, что близится время обеда. Он уже собирался окликнуть колдуна, поскольку высмотрел вполне приличную солнечную лужайку для отдыха. И тут Илья остановился. Оборотень врезался носом в каменную спину колдуна и выругался. Возмущенно взвизгнула Нора, наткнувшаяся на брата. Что-то невнятное пробормотала Параскева, с размаху перелетевшая через волчицу.

– Извините, – пробормотал Илья, оборачиваясь. – Я так привык путешествовать один, что …

– Давно пора отвыкнуть, – пробурчала Параскева, потирая ушибленную ногу.

Колдун виновато улыбнулся, за что был вознагражден Норой немедленно лизнувшей его в щеку.

– Она рада, что в этот раз за тобой шел я, – перевел ее поскуливание Рыжик. – Думаю, в следующий раз уступлю эту честь кому-нибудь другому, – он потер ушибленный нос. – Не будь я оборотнем, точно бы его сломал.

– Ну, раз все обошлось, – еще раз улыбнулся Илья, – самое время останавливаться на ночлег. Здесь чудесное место, – он обвел рукой небольшую поляну со всех сторон укутанную деревьями.

– Ночлег? – вопрос вырвался одновременно у Рыжика и Параскевы.

– Ну да, я был бы не против поужинать. Честно говоря, дорога меня утомила, – сказал молодой мужчина.

Нора заскулила, пытаясь привлечь внимание брата и бабушки. Она вытягивала лапу в сторону солнца, которое уже едва виднелось за верхушками деревьев. На полянке сразу же стало сыро и неуютно. Рыжик огляделся. Пожухлая трава явно попробовала ночные морозы.

– Надо бы дров нарубить для костерка, – пробормотал он.

– Рубить деревья рядом с деревней леших равносильно подписанию себе смертного приговора, – с расстановкой произнес колдун.

– И что нам теперь замерзнуть по этому поводу? – взвился Рыжик.

– Не заводись, – осадила его Параскева. – От их благожелательности зависит судьба твоей сестры. Можно и померзнуть одну ночку.