Так, смолка… смолка… Я подняла коготь почище, сцарапнуть застывший камушек и вдруг замерла.

А Гаэли? Где он, а? Зачем его уволокли? И вернется ли он? И если я превращусь, а деда в это время вернут в камеру, что будет? Меня не найдут, и… и что? Ставинне взъярится. Тогда дед просто не доживет до обещанной помощи. Может, лучше превращаться попозже, когда его приведут? Я тогда смогу… ну может быть, смогу ему помочь. Освободить. Знаю я, что крылатая мышка не сможет унести на крыльях лягуха почти в человеческий рост. Знаю, но…

Но не могу же я просто его здесь бросить!

Когда она еще придет, та помощь.

Дед недаром мне смолу для превращения принес.

А если он уже… если его уже… тогда я теряю время.

Что ж делать, а?

Нельзя уходить. Нельзя.

Деда впихнули в камеру в тот момент, когда у меня, по ощущениям, мозги закипать начали. Ну а что? И то нельзя, и то невозможно, и так нехорошо. Выхода никакого…

Дверь скрипнула, и послышался нагловатый голос:

– Лови, ящерица! Ужин прибыл!

– Слышь ты, драконолюб, если тебе повезет, она тобой подзакусит…

– Пошли вы… – Голос деда мне не понравился. Слишком… слишком тихий. Бесцветный. Вымотанный. Что это с ним такое?

Я низко-низко, до пола наклонила голову и успела заметить, как блеснула у маленькой дверки золотая мантия. А потом в камеру пихнули Гаэли, и дверь захлопнулась.

– Га… – начала я, но лягух быстро покачал головой и плотно сжал губы. Совсем как Рик, когда молчать просил. Через полминуты третий, хрипловатый голос осторожно посоветовал:

– Слышь, ты там… ты не вздумай и правда его съесть. Я это… я тебе счас чего-нить принесу: хлеба там, рыбы. Ты хлеб ешь?

Э-э… он всерьез? В животе что-то жадно буркнуло. Я-то от волнения про еду забыла, а вот у живота, кажется, были свои собственные уши.

– Да. И рыбу. Рыбу очень!

– Ладно, – вздохнул голос. – Минуточку погодь…

И он ушел. А Гаэли… Гаэли устало сполз по стене, словно его не держали ноги, и посмотрел на меня блестящими глазами:

– Ты почему осталась?

Ну здрасте! После всего – и такой вопросик! За него же беспокоилась, а он… Я уже открыла рот, чтоб высказать пару слов о кое-чьей неблагодарности, но дед вдруг вздохнул, тяжело, устало, словно у него что-то сильно болело.

– Ладно, это неважно. Уходи сейчас. Быстрей, пока можешь.

– Фигушки. Вы как? Зачем вас утащили? И вообще, встали б вы оттуда. Давайте ко мне на крыло, я на спину подниму. Там все же теплее.

Но дед меня как не слышал.

– Александра, пойми, тебе надо уходить!

– А вы?

У лягуха дернулись губы, словно он что-то хотел сказать, но передумал.

– Я… неважно.

– Ага, неважно! А что я Рику скажу – так, мол, и так, я твоего учителя у колдуна оставила, да?

– Рик… Рикке не скажет вам ничего плохого… – как-то странно усмехнулся дед.

– А Радиликка? – продолжала я цепляться, сама не знаю почему. Все вроде правильно, дед специально пришел мне помочь. Так ведь? Надо кусануть эту смолу и сматываться, но… что-то все-таки неправильно.

– Ты должна уйти! Не знаю, что именно вынес Ставинне из беседы с тобой, но он заторопился. Ковен может не успеть… Понимаешь? Оптимальное время для пробоя послезавтра. В это время пик энергии, мы рассчитывали, что он подождет, захочет зачерпнуть по максимуму, если уж мага на алтарь не досталось. Но он не хочет ждать! Уходи, пока можешь, понимаешь?

Я покосилась на его дрожащие лапки. Дед, ну ты подумай, что говоришь-то. Ну куда я уйду? Ты вредный и нудный, и от твоих нотаций иногда хочется стенку прошибить и удрать куда глаза глядят. Так все и есть. И я действительно до смерти боюсь этого психа с его алтарем. Это правда. А только уйти я не могу. Не знаю почему. Не могу и все.

– Понимаю. Но не уйду. Я это… я… я еще не поела, вот!

– Александра…

– Я не уйду.

Дед как-то сразу смирился. Видно понял, что я не передумаю. Мы мрачно перекусили тем, что принес охранник на входе и принялись вместе ждать неизвестно чего. Помощи или жертвоприношения – что первым успеет…

Снова становилось темно – крохотные щелки под потолком, откуда лился свет, наливались фиолетовым… Вечер. Уже вечер.

Интересно, будет ли для нас утро.

Не знаю, куда все-таки вытаскивали Гаэли, но его ощутимо знобило. Я посадила его на спину, у крыла, погреться, но, видно, дело было не только в температуре. Жаль, что не посмотришь, нет ли синяков – даже при ночном зрении мне такого не рассмотреть. Он все никак не мог улечься поудобнее, а когда наконец улегся, попросил еле слышно:

– Не давай мне заснуть, Са… Александра.

– Расскажи что-нибудь. Отвлечемся…

– О чем?

– Ну, например, про Ставинне. Почему он из универа, а подался в черные маги. Я думала, теперешние маги нормальные.

Тихий вздох.

– Да… Но Ставинне… Ставинне, к сожалению, по происхождению маг, но из Тетне. Из довольно богатой семьи. Да и знатной, судя по замашкам. Но в этой стране отношение к магам… как бы это выразиться… неприязненное, мягко говоря. Когда у подростка проявился магический дар, ему пришлось бежать. Ковен нашел его и помог скрыться. Дал приют, возможность учиться, друзей. Но, к сожалению, этого было мало. Ставинне тосковал по утраченному богатству и положению. Друзей у него не было – после первых же дружилок пошли недобрые слухи о том, что он норовит превратить «друзей» в прислугу. Наставники попробовали повлиять на него и долгое время думали, что у них получилось. Эр Хонне стал хорошим товарищем и отличным магом. Так все полагали. Но оказывается, он лишь маскировался. Отлично маскировался… – Голос лягуха подозрительно притих.

– Эй… Гаэли, вы в порядке?

– Неважно… – тихо проговорил лягух. – Может, все же… Александра, они идут. Последний шанс. Пожалуйста…

Магов надо слушаться. Надо… Эх, с Риком не попрощалась. И с папой. Ох, он бы мне выдал за такое глупое упрямство, а главное за то, что попала в идиотскую западню. А мама… мама…

Надо было слушаться Гаэли. А, Гаэли? Ты молчишь. Я б на твоем месте обязательно сказала что-то вроде: говорили же тебе! А ты молчишь. Добрый… Расскажешь Рику потом, а? Если уцелеешь…

Такие мысли бродили в голове, когда мое тело коснулось алтаря.

Ну да, алтаря.

Я зря думала, что дракона непросто уложить на алтарь. Просто. Очень легко засветить по нему серым шариком, липучим таким… и сразу лапы подламываются, а крылья бессильно никнут, а до алтаря оказывается так близко. Куда ближе, чем я думала.