– Куда?!

Но шаман уже метнулся к алтарю, туда, где все еще дергался, на глазах врастая в камень, небольшой холмик.

– Викке, а я? – попытался смыться туда же Листик, и пришлось его удерживать и оттаскивать к стене, упираясь всеми лапками. Черт, да кто ж я на этот раз? Вот жизнь пошла – девушке на себя в зеркало глянуть некогда. Ну это ничего, главное – целы… Хотя на сердце все равно что-то царапается, будто плохое не кончилось еще, будто главная пакость впереди. Странно, ведь все вроде… Мама!

Что-то сшибло меня с ног и зашвырнуло прямиком в колючие объятия Листика. Мы прокатились по полу, шлепнулись на какую-то кучу камней и отчаянно забарахтались, пытаясь расцепиться… или хотя бы увидеть, что творится! Ветки… листья… опять ветки… Да сколько их, в конце концов? Я заблудилась в Листике, рехнуться можно.

– Колючка, – обиженно пропыхтел зеленый малыш.

– Я? Слезь с меня!

Слезть полностью он не слез, но, по крайней мере, убрал ветки с моего лица, и я наконец увидела бывший зал. Оп-па. В зале шел дождь. Из магов. Они появлялись прямо из воздуха примерно в полуметре над полом и, секунду повисев, прыгали на заваленный мусором пол.

Ковен явился.

Наконец-то. А где Рик, кстати?

Маги быстро, в несколько секунд, собрались в двойную цепочку. Перебросились несколькими словами, потом одна группа двинулась к алтарю, перед которым замер мой шаман, вторая – к Ставинне.

И тут все случилось.

Алтарь полыхнул весь тем самым «черным светом», пророс какими-то дрожащими темными нитями. Полупрозрачные, они как живые поползли вверх и в стороны, изгибаясь, дергаясь, утолщаясь на глазах. Алтарь исчезал под их напором, словно из него текла живая ночь… или смола. Ковен пытался остановить его, кто льдом, кто огнем, кто ветром, а оно все ползло.

Ой… что это… что это, а?

Мамочка…

Я, может, не самая умная в мире, но, по-моему, у всех есть что-то такое внутри (в сердце или в животе), которое в случае чего сигнализирует: надвигается крупная гадость, от которой надо маникюр держать подальше и лапки уносить поживее. У меня оно не всегда включается, но сейчас просто в голос выло. Я попятилась. В смысле я б попятилась, если б было куда. Шерсть встала дыбом, сердце забарахталось в животе… Что же это такое?

– Алтарь был настроен на дракона, – снова услышала я тихий голос шамана. – Дракона и получил.

Черт! Черт, черт, черт, это оно? Та самая Нижняя сфера? Алтарь сработал? Но это же значит…

Рик, Рик где? Он же у алтаря был!

Он там и был. Обе руки вниз, вокруг пляшет огонь… и черная река обтекает его, смыкаясь позади…

И движется оно… движется… к Ставинне! Это же… Я открыла рот, предупредить, объяснить, но опоздала. Первая темная нить коснулась неподвижного тела черного мага. Тот дернулся навстречу…

Заискрило. Полыхнуло.

Воздух вдруг стал густым, неподъемно тяжелым, черный свет нестерпимо ярким, а черный маг плавным движением встал на ноги, откинул голову… и расхохотался.

«Вот теперь мы влипли. Вот теперь нам крышка. Вот теперь будет тот самый полярный зверь, из которого у меня две шубки. Вот сейчас…» Такие мысли крутились в голове, пока по залу между полуобвалившихся стен катался дикий смех. Чтоб тебе, хомяк, на том свете на дикобразе жениться! Чтоб тебе… из-за тебя же все. Если б ты не полез на этот сволочной алтарь, ждали б нижники своего дракона до превращения Гаэли в бабочку! И Ставинне б эту свою силу не получил.

А теперь…

Теперь он смеется, а остатки стен вокруг тают и рассыпаются. В пыль. Рик застыл на месте, хватая губами воздух. Упал на одно колено и пробует подняться мастер Хванне. Замер, силясь поднять руки с перекрещенными пальцами, незнакомый маг с растрепанными волосами. И еще один, и еще, еще… Нет. Не получается. Всех придавило. Опять, опять, как тогда, в замке. Один маг, но сила сумасшедшая. Не шевельнуться, не шагнуть, не кусануть этого психа черного. Только из моего горла рвется рычание, тихое, еле слышное. Только медленно встопорщиваются мои иголки. Стоп. Иголки? Какие иголки, вашу магию? Кто же я все-таки? Ежик? Дикобраз? Ладно. Потом узнаю. Если успею.

Ведь Ставинне уже замолчал.

Медленно, важно, явно напоказ, он повернулся к нам.

– Ну а теперь пообщаемся… – Глаза его горели. – Пообщаемся. Правда? И первым делом вы мне расскажете, как прорвались сюда. Теперь нам некуда торопиться. Мастер Рикке, а ну-ка… Идите сюда. Поближе. И ты, леди Александра.

Маньяк. Чего тебе от нас надо, придурок?

– Иди…

Я не шла. Честное слово, не шла. Просто воздух сдвинулся вместе со мной. И я «поплыла», как мошка в янтаре. Пока не оказалась прямо рядом с этим… не знаю, как его и назвать. Слов у меня на него подходящих нету, даже из выражений наших секьюрити.

– Иди. Вот так. Мастер Рикке, извольте присесть. Вот сюда.

Кресло выплыло прямо из воздуха. Хотя это не кресло, а что-то типа шезлонга. В таких непонятно, сидишь ты или лежишь. Не поняла… Ты что задумал, маньяк психованный?

– А ты Александра, сюда. Рядышком. – Ненормальный чародей с улыбкой покручивал в руках одну из тех черных ниток. Она и правда была живая – извивалась в пальцах. То ли вырывалась, то ли ластилась. Фу, пакость. – Куда интереснее было бы поменять вас местами, но мастер Рикке, я полагаю, куда лучше информирован о нужных мне вещах. Так что я пообщаюсь с тобой, Александра. А ты – со своим патроном. Твои иголки открывают такие интересные возможности для общения. Да…

Бредятина какая. Совсем свихнулся, что ли?.. Эй, ты что творишь, псих, убери от меня эту черную гадость, убери сейчас же! Убе… ох…

Голова… кружится…

Как я ни вырывалась, черное коснулось моей спины и словно впиталось в кожу. И стало странно…

Я иду по красной дорожке, и за каждым моим шагом наблюдают тысячи человек. Аплодисменты, цветы, мое имя, как салют, висит в воздухе – все его выкрикивают.

– Александра! Александра! Мы тебя любим! Александра!

Я улыбаюсь. Они все собрались здесь из-за меня. Я главная тут. Я. А на сцене меня уже ждет Брэд Питт и вручает золотую статуэтку…

О, этого я знаю. Видала в каком-то фильме. Мне необязательно помнить, в каком, если прикажу – сами скажут. Но он красив, знаменит и прибежал по первому зову. Правильно. И вот этого знаю. Модель из какого-то журнала. И этого… Самые красивые парни, самые-самые. И смотрят обожающими глазами. Я могу сейчас сделать что хочу – нахамить, сглупить, а они все равно будут любить меня и преклоняться. И это правильно. Здесь главная я.

Я улыбаюсь. Рассчитанно небрежно роняю на паркет шарфик, и эти красавцы тут же начинают драку – ведь тот, кто мне вернет эту полупрозрачную тряпочку, заслужит мое внимание…