Я сама не могла поверить, что мой муж способен ходить, пусть и прихрамывая. Что он вообще способен стоять и говорить. После того, как на него летел огненный шар, после всего, что я видела…

– Как? – только и спросила я.

– Две вещи, – просто сказал он. – Когда я увидел, что вы живы и спасены, внутри меня словно вытянулась яркая струна. Я тут же потерял сознание от боли, но, когда очнулся, смог шевелить и руками, и ногами. Я больше не парализован, Лиза.

– О, – прошептала я. – Из-за… из-за того, что пожертвовали собой ради меня?

– Ну, пожалуй, это ценится выше, чем безумная ночь где-нибудь на шёлковых простынях, – беззаботно произнёс мой супруг. – Но оставим эти мысли на будущее – хотя я, конечно, их запомню.

У меня вырвался невольный смешок.

– Но как вы вообще передвигаетесь? – хрипло спросил Патрис. – Здоровый у вас позвоночник или нет, ожоги должны были убить вас!

– И убили бы, скорее всего, – голос моего мужа посерьёзнел. – Но вы забыли, что Анну и Этьена никто не высылал из Файерна. Они оставались под контролем господина Хмаля и готовы были делать всё, что он говорит… вот только покушение на мою жизнь заставило вашу мать передумать, Лиза.

Моё сердце застучало быстрее.

– Правда?

– Правда. Они решили помочь мне, а я решил воспользоваться этой помощью. Едва я пришёл в себя, я рассказал им о запасе мази господина Хмаля.

Хмаль лишь фыркнул. Мой муж не повёл и ухом:

– Разумеется, этот мерзавец забрал с собой всю коллекцию, но одна баночка – украденная вами, кстати, – ждала меня дома. Анна забрала её.

– Но мазь не была завершена! – вспомнила я. – Она не светилась!

– Верно. Поэтому Анна и Этьен спустились в подвал под бальным залом, где вы танцевали, и собрали весь свет звезды. Мазь была голова, и они с величайшим тщанием использовали всю баночку на мне.

– И… – я с испугом глядела на капюшон, – вы здоровы? Совсем здоровы теперь?

– Увы, миледи, им не удалось излечить все шрамы, но они поставили меня на ноги.

– И…

Лорд Таннис откинул капюшон.

– И после этого, – просто сказал он, – я смог сесть на лошадь и приехать сюда.

Тётя Фрина вскрикнула. Хмаль подался назад. А я невольно шагнула вперёд.

Тёмные волосы обгорели не так сильно. Ожоги на лице выглядели старыми, словно огонь бушевал месяц или даже полгода назад. Пострадала едва ли треть лица. Конечно, выглядело это плохо: вместо точёных скул и идеальных губ левую щеку, бровь и часть лба украшали шрамы. Но голубые глаза смотрели ясно, и выглядел лорд в десять раз лучше, чем я после своей аллергии.

– Всё хорошо, – прошептала я.

И получила ответную улыбку:

– Я знаю.

Серьёзный ожог на скуле, ожоги лица. Но я вдруг поняла, что мне плевать. Да, мне очень хочется, чтобы он был красив, но мне действительно плевать, потому что это мой муж и я буду целовать его любого. Я растерянно улыбнулась. И как я могла сомневаться и переживать из-за его чувств в те дни, когда моё лицо распухло? Конечно же, я была дорога ему по-прежнему. Теперь я это знала.

– Счастливчик во всём, – произнёс очень бледный Патрис, лежащий на полу. – Как это чудесно, когда у тебя под рукой всегда есть средство исцеления, правда?

– Росситер, займитесь его раной, – коротко произнёс мой муж.

Росситер как раз раскрывал небольшой чёрный саквояж.

– Уже, милорд.

Господин Годд вжал голову в плечи и явно пытался казаться как можно более незаметным. Трудно было поверить, что совсем недавно он развязно рассказывал мне, что моё положение безвыходно, а они с Хмалем держат меня в руках.

– Итак, – произнёс мой муж спокойно, глядя на Хмаля. – Как я понял, вы уезжали спешно и почти без охраны, чтобы вас не нашли раньше времени. А господин Бакари из тех же соображений взял с собой совсем немного людей.

– Я слишком немногим мог доверять, – сквозь зубы процедил Патрис. – Рад, если вы оказались удачливее.

– Боюсь, не могу похвастаться тем же, – покачал головой мой муж. – Видите ли, я понятия не имел, куда вы уехали, поэтому разослал отряды в разных направлениях.

– Но вы сами, как я вижу, поехали в правильном направлении.

– Что-то меня вело, – просто сказал лорд. – Я не знаю что. Я не очень-то мистически настроенный человек, по правде сказать, но…

Мы обменялись взглядами.

– Я думала, кто-то помог вам, – нерешительно сказала я. – Не предчувствие, а моя мать, например.

– Анна пыталась изо всех сил, – чуть улыбнулся лорд. – К сожалению, она не знала, где вы. Хмаль заставил Анну разрешить тёте забрать вас якобы на время, но это всё, что ей было известно.

Он посмотрел прямо на Хмаля:

– Вы зря думали, что Анна и Этьен останутся верны вам, Хмаль, несмотря на ваш шантаж. Иногда даже самые эгоистичные и перепуганные матери всё-таки ставят своих детей выше выгоды.

– Зря. – Хмаль прикрыл глаза на секунду. – Проклятье, если бы они не исцелили вас, вы были бы мертвы, а я победил бы!

– Вряд ли, – процедил Патрис. – Мы добрались бы до тебя всё равно, мерзавец!

Хмаль тяжело выпрямился.

– Я не желаю больше ничего слушать. Я аккарский подданный, вы – подданные чужого государства. Арестовать меня могут лишь силы полиции Аккары, а им предъявить мне нечего. Несчастный случай на фейерверках? Чьи-то неправильно оформленные документы? Не моё дело. Задержать меня вы не можете, уволочь силой не посмеете – вы карьерный дипломат, а не проходимец. Убить меня вы тем более не имеете права: я вам не безымянный наёмник. Я ухожу.

Я открыла рот. Он что, вот прямо так встанет и уйдёт?!

Патрис, судя по всему, разделял моё возмущение. Он с силой приподнялся – и со стоном опустился вновь.

– Таннис, помогите мне, – прошептал он. – Уничтожьте Хмаля любой ценой. Убейте – я возьму вину на себя.

Мой муж медленно покачал головой:

– Правда всё равно выплывет наружу. Не правда ли, госпожа Чилтон?

Щёки тёти Фрины вспыхнули:

– Да я… я никогда…

– Молчите. Что ж, остаётся лишь один выход.

Мой муж спокойно сбросил плащ, и я увидела, как на боку у него висит рапира. В следующую секунду его рука легла на эфес.

Хмаль расхохотался:

– Дуэль? Да это узаконенное убийство! Вы только что с больничной койки, Таннис! У вас трясутся руки! Сколько часов вы скакали – пять, шесть?

– А это неважно, – спокойно сказал мой муж. – Важно то, что от поединка вы не отвертитесь.

Хмаль хмыкнул: