– Господин Годд, я хочу, чтобы вы аккуратно записали эти показания и чтобы мы подписали их. Госпожа Чилтон, читайте каждую фразу: если он специально переврёт что-то и вы это заметите, срок вашего заключения уменьшится.

Глаза тёти Фрины разгорелись. Вслед за Годдом она тут же уселась за стол, пока тот доставал бумагу. Тем временем Росситер уже устроил Хмаля на чистой простыне и сноровисто обрабатывал рану.

– Триумф милосердия, – язвительно произнёс Патрис. – Уверены, что хотите сохранить ему жизнь?

– Так же, как и вы, – заметил лорд. – Вы ведь хотите знать, о скольких звёздах он знает и где они располагаются?

Патрис неохотно кивнул.

Лорд Таннис поманил меня к себе. Вместе с ним я опустилась рядом с Патрисом. Очень близко к нему.

– В эту минуту я не разделяю ваших целей, Патрис, – очень тихо сказал мой муж. – А вы не разделяете моих. Вы хотите лечить лучших – на ваш взгляд – представителей вашего мира, а я хочу сохранить свет для себя, своей жены и для многих других пар, потому что мы имеем право решать сами.

– Эти звёзды не принадлежат вам, – прошипел Патрис. – Вы же не идиот, Таннис! Вы понимаете, что, пока звезда будет разглаживать морщинки вашей жены, гениальный хирург останется слепым, учёный начнёт стареть и забывать всё, что делало его великим, а три талантливых врача не смогут прожить на год дольше?

Лорд Таннис вздохнул:

– Возможно. Но в ваши руки я судьбу своей звезды отдавать не стану. Вы слишком много себя в это вложили, Патрис. Вы хотите решать чужие судьбы, вас тянет к этой власти – и вы не остановитесь перед насилием. Вы сами это знаете.

Он улыбнулся с грустной иронией:

–- Кроме того… ум и хитрость человека, который решает судьбы лучших людей двух стран, должны быть безупречны. Вы же дали себя обмануть обычным одеколоном.

Голубые и зелёные глаза скрестились, как пара острейших рапир.

Наконец Патрис отвёл взгляд:

– Вы победили Хмаля там, где я проиграл, и спасли мне жизнь. Я вам должен. Поэтому я даю вам время.

– Время? – настороженно спросила я.

– Время, чтобы решить, – просто сказал Патрис. – Когда придёт пора подтверждать ваш отложенный брак, когда вы и Лиза определитесь, останетесь ли вы вместе на всю жизнь, я вернусь. И тогда наконец мы узнаем, сделаемся ли мы союзниками или врагами.

Он посмотрел мне в глаза.

– Вряд ли я когда-нибудь сделаю вас своей, Лиза, – тихо сказал он. – Но помните, что есть мужчина, который любит вас и восхищается вами… и очень, очень хочет уважать вас. Пожалуйста, дайте мне эту возможность. Сделайте мир лучше вместе со мной и своим мужем. Подарите сияние вашей звезды тем, кто должен жить.

Я открыла рот, чтобы ему ответить, но раненый Патрис вдруг с необыкновенной грацией вскочил, прислушиваясь к чему-то. А через секунду это услышала и я: топот лошадей, приближающийся с каждой секундой.

– Файернская офицерская форма, – протянул Патрис, глядя в окно. – За вами приехало подкрепление. Что ж, мне пора.

– Через год, – негромко сказал мой муж.

Патрис кивнул:

– Через год.

И исчез в дверях.

Через полчаса мы стояли под ночным небом, готовые сесть в экипаж. Письменные показания Хмаля уже передали офицеру, сопровождающему конвой, а самого Хмаля разместили в отдельной коляске.

– Что с ним будет? – спросила я Росситера.

– Отправят в ближайший аккарский госпиталь, миледи. Потом мы через дипломатические связи лорда Вальре и через эти показания, – Росситер кивнул офицеру, – будем требовать его выдачи или пожизненного тюремного заключения в Аккаре. Думаю, возразить аккарцам будет нечего.

– И они его посадят?

– О да, миледи.

– А Майя?

– О ней в его показаниях нет ни слова, миледи. Не думаю, что случай с вашей аллергией можно будет доказать, к сожалению. Но без денег отца ей придётся тяжело. В Файерн, разумеется, она больше не вернётся.

– И то хлеб, – вздохнула я. – Терпеть не могу её вкус в платьях.

Тела убитых людей Хмаля и Патриса куда-то исчезли; очевидно, их уже успели увезти. Годда и тётю Фрину посадили в карету с решётками. Я поймала взгляд тёти и отвернулась.

– Они оба сядут за мошенничество и похищение, да? – спросила я.

– И надолго, миледи, поверьте. Кроме того, в столицу ваша тётя не вернётся никогда, и за этим присмотрят.

– Но за то, что тётя Фрина солгала отцу шесть лет назад и отец погиб, а мой муж был искалечен, её судить не будут, – с горечью произнесла я.

– Осмелюсь заметить, миледи, что десять лет тюремного заключения для леди её положения и статуса – куда более суровое наказание, чем можно думать.

Я вздохнула:

– Да, конечно. Просто… иногда хочется, чтобы все эти злодеи как-то… ну…

– Не становились злодеями? – раздался знакомый иронический голос.

Лорд Таннис стоял в шаге от меня. Росситер тактично отошёл в сторону.

Я шагнула к мужу и осторожно коснулась обгоревшей щеки. Сейчас, в полутьме, шрамы были почти незаметны.

– Вот мы и снова под звёздами, – шепнула я.

– Не скажу, что обстановка очень уж сопутствует романтике, – с иронией улыбнулся лорд. – Но я рад, что эта встреча состоялась.

Мы взялись за руки и наклонились друг к другу, почти соприкасаясь лбами. Мне нужна была эта близость, нужна так же сильно, как звёзды и ночное небо. Как дыхание.

– В мире тысячам людей нужно исцеление, – прошептала я. – Но мне больше всех на свете нужен ты.

– А мне, кажется, нужен зонтик, – задумчиво произнёс муж.

Я поперхнулась:

– Зонтик?! Почему?

– Потому что мадам Обри ещё недавно писала мне, что вы отказывались ко мне ехать и угрожали ей зонтиком. Теперь, я полагаю, зонтик нужен мне, чтобы защищаться от ваших неминуемых коварных поползновений. Кто там говорил о… ммм, как бы это выразиться… обо всех возможных позах?

Я счастливо рассмеялась, обнимая его.

– Да, – прошептала я ему на ухо. – Теперь меня от вас даже зонтиком не отгонишь.

Мы были вместе. Мы стояли, держась за руки, и впереди был новый день.

И это было прекрасно.

Когда мы добрались до дома, весь следующий день я спала. Наверное, где-то там, за пределами спальни, меня ждали дела, встречи, показания, которые я должна была дать, совещания по поводу того, как оградить нашу с лордом Таннисом тайну…

Но вместо этого я вылезла из ванной, закуталась в одеяло и уснула как убитая.