Спать пока не хотелось, в Кадолии сейчас было бы лишь начало вечера, поэтому Лайам собрал ближайших друзей в сторонке от шалашей, в развалинах какого-то дома.

— Что еще за пророчества у них здесь, как вы думаете? Я не верю во всякий народный мистицизм. Их разрушитель мира может и не я, но чертова башня зажглась, как по заказу, предвещая наш приезд.

— Мы подали электричество на пути, а здесь, видимо, какая-то электролиния, связанная с Меллотраксом, — пожал плечами Ковард.

— Да-да, — убито проговорил Салли — он все еще был в печали. — По путям идет энергия, под песком была станция, на которую прибывал монорельс из Меллотракса, мы до нее так и не доехали.

— Как кто-то мог предсказать, что однажды появимся мы и подадим электричество на чертову башню? — вопросил Лайам. — Неужели этот их дед-прорицатель, Бореал Светозарный…

— Бореал Светозрячий, — поправил Шами.

— Ты о нем слышал?

— Нет, я спрашивал у местных, мне было интересно.

— Он видел будущее?

— Такое бывает. В истории Тейи тоже встречались предсказатели. Иногда люди могут увидеть образы будущего, которые интерпретируют, как понимают; обычно очень неточно, потому что не до конца поняли, что на самом деле увидели.

— И я, по его мнению, разрушу этот мир и соберу снова?

— А почему собственно разрушителем должен быть ты, испорченный мальчишка? — встрепенулся Салли. — Из стены через туннель вышло к этим дикарям полсотни человек. И если хочешь знать, твой названный брат тоже человек с большим предназначением, возможно, это он, тот, кто все здесь всколыхнет.

— Я? — испугался Шами. — Я ничего не буду разрушать, я вообще никуда не хочу лезть!

— Тише-тише, никто ничего не намеревается разрушать, — успокоил его Лайам.

— А еще, прорицатель мог предсказать возвращение меня, — белозубо улыбнулся Салли.

— Земная труха, чертов компьютер, перестанешь ты когда-нибудь молоть языком! — вскричал Лайам.

С ними здесь сейчас вместе с посвященными в секрет сидела ведьма Грета, которую он предпочел бы не смущать информацией о том, что среди них компьютерный бог, она и так натура чересчур увлеченная всякой метафизикой.

Салли беспечно проговорил:

— А что? Бабка давно меня раскусила. Толку-то, что вы не посвящали ее в нашу маленькую тайну. Она все время так на меня смотрит, я понял, что она чует, кто я такой.

— Это правда? — спросил Лайам у Греты.

— Правда, наш мальчик Шами, нашел Салеха, — ответила старуха.

— То есть ты думаешь, это именно Салех?

— Он очень на него походит. Древний компьютер, который много знает, много говорит и слишком умный для компьютера. Почему ему не быть Салехом?

— Резонно, Грета.

— Так, что, друг мой, Лайам, — продолжил Салли. — Кроме тебя, такого уникума, у нас еще два кандидата на разрушителя из пророчества.

— У них два пророчества, и первое, про башню, не принадлежит Бореалу, — вставил Шами. — Все посмотрели на него, и парень стушевался, но продолжил: — Мне просто было интересно узнать, во что верят эти люди, узнать про их религию, поэтому я стал расспрашивать. Пророчество о башне, это скорее как сказка, у нее нет определенного автора, и источником названы некие «свитки древних эпох», что означает, как я думаю, искаженный текст каких-то древних документов, там могло быть что-то про электричество, которое может однажды включится.

— А-а-а, понимаю-понимаю, — закивал Лайам, постукивая пальцем по подбородку. — Если кто-то из Меллотракса подаст напряжение на линию, и огни загорятся, значит, жди поезда — логично. А если приедет поезд оттуда, где жизнь уничтожена бомбой — жди изменений.

— Разрушитель миров — лишь метафора, — изрекла ведьма Грета.

— Да, Грета, поэтому я тебя сейчас и позвал, ты явно понимаешь в полоумных прорицателях, я бы сказал — погруженный в тему специалист, — ухмыльнулся ей Лайам.

— Провидец увидел человека, который принесет в этот мир забытые технологии и разрушит старый уклад вещей. Так что думай, Лайам, кому ты и что даешь.

— Начнем с того, что я никому ничего пока давать не собираюсь. И что я дам? Пистолеты этим пустынным жителям? Им и без них хорошо. Я пришел сюда задавать вопросы, а не раздаривать технику.

Ведьма улыбнулась:

— Кого ты обманываешь? Ты никогда не любил темноту и варварство. Ты будешь нести цивилизацию всем, до кого доберешься.

— Сначала надо добраться до кого-нибудь еще, Грета, а пока мы в какой-то пустыне у стен мертвого города, у нас нет никакого транспорта, кроме ослов и тягловых роботов, один из которых уже сломался от песка, и мы мало имеем представления, где ближайшее поселение и что нас там ждет.

****

Мирика стояла в темноте, куда не доставал свет из салона их поверженного поезда, и наблюдала за Калиссой, которая чистила песком ящики с патронами от ослиного дерьма, вытащив их из третьего вагона. Иногда суровая охранница смотрела вверх, на небо, ставшее совершенно черным, и ее губы шевелились, очевидно, в ругательствах.

Ее одежда, лицо и руки до сих пор были в коричневых пятнах, потому что помыться негде. Вода у экспедиции ограничена, а вокруг пустыня. У местных тоже лишней воды нет. Мирика сочувствующе вздохнула, вот же ситуация, врагу не пожелаешь.

Калисса никуда сегодня отсюда не уходила, не ходила в поселение пустынников, не ела у костра, потому что Лайам сказал ей приводить в порядок содержимое третьего вагона, она безропотно, с усердием выполняла это указание, хотя видно было, как она злиться, как она унижена, как ей не нравится все происходящее.

Кроме девушки у вагонов толклось несколько ребят, придумывая как перетащить остатки вещей и провизии в поселение пустынников, которое находилось отсюда метрах в трехстах. Никто не ожидал, что стемнеет так резко и быстро, из поезда не успели ничего перенести. Спать никому не хотелось, поэтому наверстывали упущенное в полной темноте, хоть это и было не очень разумно. Но это же мальчишки, когда они поступали разумно?

Мирика тоже пришла якобы кое-что забрать, но на самом деле у нее была другая цель, поэтому она стояла в сторонке, выжидая.

Она дождалась, когда ребята собрали из вагонов партию вещей, погрузили на ослов и отправились в деревню. Калисса осталась одна у третьего вагона за своей работой.

Мирика вышла из темноты, тихо приблизившись. Не без озорства она подумала, Калисса сейчас испугается, обернется на шорох песка, подумает, что к ней подбирается какая-нибудь тварь.

Но в очередной раз та продемонстрировала удивительную чуткость. Она даже не обернулась, лишь спросила:

— Пришла посмотреть и посмеяться? Я давно заметила, как ты там прячешься и глазеешь.

— Я… нет… — растерялась Мирика.