— Тебя Лайам послал, да? — резко спросила Калисса, повернув голову.

— Нет-нет. Я… просто гуляла, и мне стало интересно, что ты делаешь…

Великий квадратный бог, что она несет? Не так она себе представляла этот разговор! Вот у Лайама бы наверняка получилось, и он бы знал, что сказать. Впрочем, он оплошал с Калиссой это очевидно, и не знает, что делать, поэтому она здесь, чтобы прекратить уже эту дурость.

— Гуляла? — пробормотала Калисса. — Ночью в этих чертовых песках? А я здесь дерьмо убираю, как видишь.

— И тебе нравиться это делать? — ляпнула Мирика.

Калисса опять резко обернулась и смерила ее долгим напряженным взглядом.

— Если ты меня провоцируешь, то лучше брось это занятие, для твоего же блага! Я обещала тебя не трогать, и я выполню это, чего бы мне это не стоило, но я могу сорваться, и все мы об этом пожалеем. Очень.

— Древние, Калисса! Что ты ко мне цепляешься? Я тебе не враг! Я нисколько на тебя не обижена, что ты хотела меня избить. Мне просто тебя очень жалко, я хочу тебе помочь!

— Жалко? — искренне удивилась Калисса.

— Лайам над тобой издевается, а ты позволяешь ему это, потому что вбила себе в голову, что должна теперь каждый его чих выполнять.

— Так и есть, он больше, чем обычный человек, а я должна защищать его.

— Защищать? Это так ты его защищаешь, оттирая песком дерьмо?

— Ты точно хочешь меня вывести из себя, рыжая.

— Ничего подобного! Послушай, чего ты добиваешься этим своим принципиальным поведением? Ему этого не надо! Ему не надо, чтобы ты была послушной собачонкой. Его это даже бесит, понимаешь?

Калисса мрачно молчала, перестав тереть ящик.

— Я не знаю, что там между вами, любовь, не любовь, вы оба, кажется, вообще не способны на какие-то такие чувства. Два дерева, — проговорила Мирика. — Но это твое помешательство на священном служении Лайаму его очень беспокоит, и всех нас. Все же нормально было, что с тобой случилось?

— Это не твое дело! — процедила Калисса.

— Нет мое! Лайам мой друг, и ты тоже мне, как друг. Мы росли почти рядом, хоть я и не часто ходила в ваш Штаб. А сейчас мы далеко от дома, и должны держаться вместе.

— Это моя судьба защищать его.

— Да что ты заладила?

— Ты ничего не понимаешь, я просто поняла однажды, что должна посвятить себя всю, ему.

Мирика ни слова не поняла и с жаром продолжила:

— Ну чего ты добиваешься? Хочешь стать его безропотной служанкой? Ты хоть понимаешь, зачем он тебя унижает, отсылает от себя подальше делать всякую черновую работу?

— Это наказание за неповиновение.

— Дура!

— Что?!

— Ты правда так думаешь? Он делает это, чтобы ты, наконец, не вытерпела и стала прежней задиристой веселой Калиссой! Но мне кажется, он не понимает, что ты слишком сильна, чтобы просто так сломаться, нет, вместо этого ты будешь продолжать изображать преданную охранницу.

— Я не понимаю, что он от меня хочет! Чтобы я не слушалась? — выпалила Калисса, сжав песок в кулаке. — Я ничего уже не понимаю!

— Он хочет, чтобы ты была прежней.

— Что значит, прежней? Я хочу служить ему, он мой лидер, я повенчана судьбой!

«Ох, как тут все запущенно», — подумала Мирика.

Она присела рядом с девушкой и проговорила:

— Калисса, служение не подразумевает слепое подчинение. Ты человек, ты должна думать, чувствовать. Какой прок от такого охранника, который не умеет сам думать, а только выполняет приказы? Если Лайам ошибется и даст тебе не правильный приказ, ты не сможешь его защитить! Понимаешь?

— Нет.

— Тебе надо прекратить все это. А вернуть милость Лайама ты можешь только одним способом — перестать изображать покорное служение. Он собирается унижать тебя все больше до тех пор, пока ты вдруг сама не почувствуешь, что так дальше нельзя, пока ты не восстанешь. И он не остановится, он намеревается посмотреть, как далеко ты можешь зайти в своем подчинении. Вот ты уже убираешь тут говно, хотя все отдыхают, потом он тебя вообще превратит в служанку.

— Но как я могу ему перечить все время, как раньше делала, насмехаться, если он наш лидер, и доказал это?! Если моя судьба связана с ним?

— Калисса, судьба не судьба, но Лайам не потерпит рядом служанку вместо охранника. И он сделает тебя служанкой, если ты хочешь такой роли. Ты должна быть рядом с ним, а не чистить ящики, правильно ведь? Что если там его сейчас убивают, пока ты здесь возишься?

Плечо Калиссы затряслось, и Мирика даже сначала не поняла, что происходит, пока не услышала всхлипы.

Вот это да, железная Калисса плачет! Мирика совершенно потеряла дар речи, не зная, что делать. К такому она не была готова. Она никогда не видела Калиссу плачущей, никто не видел! Такого просто не бывает…

— Я устала, мне все надоело. Я запуталась! — всхлипывала девушка. — Я просто хочу быть ему полезной, быть всегда рядом! А он…

— Он просто человек, и ты тоже. Веди себя как живая девушка и все, он не требует от тебя большего. Его раздражает твоя униженная покорность, как ты не понимаешь?

— Но моя судьба…

— Что за глупости про судьбу ты себе вбила? Посмотри на Коварда, на Мистрикса, они его слушаются, они признают в нем лидера, но при этом обсуждают с ним его решения, выражают свое мнение. Просто будь собой, будь Калиссой, которая охраняет своего несносного лидера, но относится к нему, как к человеку, а не богу. Вспомни, как перед этим походом, ты могла обозвать его или пихнуть.

— Но так неправильно…

— Калисса, послушай, ему нужны друзья, а не последователи. Он один в этом мире, у него так мало близких людей. По-настоящему близких. Он хочет, чтобы рядом была настоящая боевая подруга, а не священная воительница, которая всегда молчит и по приказу пойдет чистить горшки.

— Древние, я совсем расклеилась! — произнесла Калисса, утирая слезы.

Засохшие пятна на щеках размазались от влаги.

— Ты, наконец выпустила эмоции, это нормально.

— Если ты кому-нибудь расскажешь, что довела меня до слез…

— Да ты что, я еще жить хочу!

— Никому не говори, тем более Лайаму!

— Да он меня первый убьет, если узнает, что я пошла к тебе поговорить.

— Это точно не он тебя послал сказать мне все это? А? Я знаю эти его штучки.

Мирика испугалась, что сейчас все ее достижения пойдут прахом, и выпалила:

— Нет! Он не знает! Он вообще запретил мне с тобой даже заговаривать! Он думал, ты сразу кинешься на меня и убьешь.

— Да, рыжая девочка, мне часто хотелось так и сделать, но теперь я не буду. Но ты вызвала во мне смятение, я вообще теперь не знаю, как мне жить дальше. Кем мне быть для Лайама? Как послужить ему, не вызывая отторжения?