– Не хочу рисковать, – признался он. – Я, конечно же, чист, как облупленное яичко, но вдруг кто-то из ангелов слаб зрением? Да и вообще, остаться... это где-то близко к гордыне. Мол, я чист и светел, аки... аки, словом, аки. Потому я еду.

Взгляд Сигизмунда зацепился за меня, все еще ждал поддержки, но я отвернулся и, взгромоздив седло на донскую спину, затягивал ремни под его покрестьянски толстым брюхом.

И все-таки, раз решение было принято, Сигизмунд управился первым. Я подал знак, три коня ноздря в ноздрю ринулись через долину. Песок хрустел и трещал словно под копытами рассыпался спекшийся шлак.

Снова я обратил внимание на странно блестящие стены ущелья. Мне показалось, что на одной мелькнул мой жутко увеличенный глаз, потом через некоторое время я увидел огромный размытый силуэт ночного кузнечика. Или сверчка. Сигизмунд, если увидит, сочтет кознями дьявола, но я достаточно знаю о вогнутых и выпуклых поверхностях, чтобы сразу стало ясно даже с этими... хвощами. Эти стены, естественного образования или нет, днем собирают в фокус солнечный свет и направляют в долину. Сейчас собирать нечего, вот нежные растеньица и попрятались. В полдень здесь, внизу, наверняка жарче, чем в кузнице. Потому и нет другой растительности, а песок какой-то спекшийся. А эти странные хвощи могут жить только при очень высокой температуре. Где ее нет, вымерли. Здесь не вымерли, а приспособились на ночь втягиваться обратно в теплую землю.

Над головой качалось звездное небо. Высохшая земля грохотала под копытами. Кони шли экономной рысью, никто не знает, насколько далеко тянется эта странная долина с дьявольскими деревьями.

Одного я не мог понять, как ни старался. Природа, насколько я знаю, не придумала растений такой прочности. Ни травы, ни кустарника, ни деревьев. Здесь пахнет высокими технологиями, не стану же я говорить о магии и колдунах. Но технология в таком обществе Исключена... Тогда откуда эти странные растения? Занесены из космоса с метеоритами?

Я вспомнил рассказ Бернарда о людях с летающих кораблей. Мол, раз в тысячу лет прилетают с красной звезды, творят бесчинства, грабят, убивают, уводят в плен молодых девушек. Может быть, это с их корабля?

Гугол выругался, что-то закричал, начал натягивать повод. Конь захрипел, остановился. Мы с Сигизмундом еще ничего не поняли, но остановили коней. Мы находились почти на холме, а Гугол молча указал рукой на соседний холм. Мне показалось, что пальцы вздрагивают.

Лунный свет мертвенно высветил силуэт черного всадника. Он выглядел совершенно плоским, вырезанным из черной бумаги. Мы рассматривали его, затаив дыхание, потом я сдвинулся, и всадник, словно уловив незримым радаром, повернул коня в нашу сторону. Снова, подсвеченный сзади, он казался вырезанным из темной бумаги... Внезапно тонкий, как рубиновая нить, луч протянулся в нашу сторону. С треском загорелась трава, погасла, щелкнул перегретый камешек.

Мощный лазерный луч, так я его определил, достиг нас, но здесь, то ли был поглощен Святым Причастием, как заявил Сигизмунд, то ли на такое расстояние не рассчитан, угас.

Всадник сорвался с места, понесся к нашему холму, но взбираться не стал, помчался по кругу у подножия. Теперь мы смотрели сверху, лунный свет четко обрисовывал металл шлема и доспехов, всадник выглядел массивным, сильным, а рыцарский конь был укрыт боевой попоной, голова коня защищена металлическим щитком с острым рогом посредине.

– Все равно, – произнес Сигизмунд, – все равно...

– Что?

– Говорю, что все равно так... не страшно. Вижу, здоровый бык. Но когда вот так... когда весь черный, страшнее...

– Кто это? – спросил я Гугола.

– Шургенз, – прошептал он с благоговением в голосе. – Страж холма... Так вот он какой...

Я спросил с надеждой:

– Ты его знаешь?

– Слышал о нем древние легенды. Очень древние.

– Не надо легенд, – сказал я раздраженно. – Как обойти этого гада? Скоро рассвет, деревья вот-вот полезут.

Он содрогнулся, сказал жалко:

– Его не обойти!.. Я слышал о нем, но думал, что это очень далеко на Юге... Неужели весь Юг сдвинулся в эту сторону? Нет, он должен быть прикован только к этому холму.

– Почему? – спросил я и тут же пожалел.

– Никто не знает, – ответил Гугол, – когда он начал сторожить этот холм и что на нем было. Некоторые легенды гласят, что его поставил часовым Леон Пантелей, но потом о нем то ли забыли, то ли что-то случилось... а он по-прежнему несет охрану. Другие говорят, что в холме спит его Повелитель, а верный Страж хранит его сон. Но когда Повелитель проснется, мир содрогнется, небо упадет на землю, земля поднимется к небу, море выплеснется на сушу, а горы... ну, обычный набор страстей. Есть легенды, что говорят, будто он прикован незримой цепью, как злой пес, потому бегает только по кругу, не в силах сделать хотя бы шаг дальше. И эта цепь тоньше паутинной нити, так что если кто попал бы по ту сторону, то его перерезало бы этой нитью так, что он бы и не заметил...

– Хватит, – прервал я. – Я ж говорил, не надо легенд. Надо думать, что эту легенду сделать былью и... оборвать.

– Я слышал, – возразил Гугол, – что убить его невозможно. Потому что он и так неживой.

– Мертвый? – спросил я.

– Неживой, – повторил он упрямо. – Я не знаю, то это значит, но говоривший уверял меня, что между мертвым и неживым есть большая разница.

Сигизмунд сказал сердито:

– Конечно, есть. Мертвецы, которых поднимают из могил, они мертвые или неживые?

Я сказал не задумываясь:

– Без разницы.

– Разница есть, – ответил Гугол тоскливо. – Это у вас там, на диком севере, если мертвый – то мертвый, но не на юге... Конечно, умерев, большинство остаются мертвыми, рассыпаются в прах, а как же иначе?.. но не все, сэр Ричард, не все... В старых легендах говорится, что когда-то все могли жить столько, сколько хотят а если кто погибал, то он тут же... оживал. Потом все было потеряно в войнах, страшных войнах... Но отдельные маги то ли сохранили, то ли, скорее всего, случайно наткнулись на заклятие, состав или амулет... Словом, любого мертвого можно сделать снова живым, если сохранилась хоть часть его тела.

Я медленно кивнул, в голове суматошно копошились разношерстные мысли.

– Ага, восстановление по генетическому коду... По ДНК... Но у такого человека не будет души, верно?

Он кивнул.

– Верно. Но останется его ум, его сила. Более того, останутся его знания, навыки, а разве не это самое ценное?

– Да-да, – согласился я, а себе напомнил, что если выберемся из этой ловушки, то надо бы спросить, откуда он набрался таких странных для христианского мира идей. И еще: почему переодетые эльфы приняли его чуть ли не за своего?

Сигизмунд, не дожидаясь мудрых указаний вождя, спрыгнул на землю. Коня оттащил назад, исчез в темноте. Я взглянул на небо, выругался. Похоже, вот-вот начнет светлеть. Если деревья возьмутся вылезать под нами, я даже не представляю... Или распорют коню брюхо, или же одно из двух, но все равно паршиво.