Чтобы взбодриться, я еще раз оглядел стол. Ничегоособенного, ручки, бумага, телефон. Телефон!!! Боже! Телефон!!! Допотопныйаппарат, большой, черного цвета, словно высеченный из цельного куска камня, снаборным диском. Господи, сделай так, чтобы он работал.

Я схватил отчего-то ледяную трубку, в ней послышался треск,шорох, аппарат явно жил, но гудка не было, я хотел набрать домашний номер изамер. На диске не имелось цифр. Через секунду отчаянье затопило меня сголовой. Это спецлиния, она никогда не была подсоединена к городской. В туэпоху на столах у руководителей стояло с десяток аппаратов. По одному директоробщался с подчиненными, по второму с собственным начальством, по третьемузвонил домой, по четвертому звал секретаршу… Чем выше был пост, тем большетелефонов теснилось на столешнице – «кремлевка», «вертушка», «спецлиния»…

Продолжая держать трубку у уха, я машинально началповорачивать диск, но никаких звуков, кроме шипения, не доносилось. Я тыкалпальцем в отверстия, повторял все снова, тупо, безнадежно…

– Кхм, кхм, слушаю, – донеслось вдруг из тишины.

От неожиданности у меня пропал голос, а внезапноотозвавшийся мужчина, похоже, старик, испуганно продолжил:

– Олег Герасимович! Это вы?

– Да!!! – заорал я. – Только не бросайте трубку!Вы кто?

– Так у меня у одного из всего дома телефон стоит, прямой свами, – голосом, полным ужаса, ответил незнакомец, – али забыли?Корольков Александр Николаевич.

– Шофер директора! – взревел я, вспоминая излишнеговорливого дедушку.

– Так точно. Извиняйте, Олег Герасимович, – обморочнопротянул водитель, – вы откуда звоните-то? Никак за мной пришли?

– Александр Николаевич, я – Иван Павлович.

– Кто?

– Помните мужчину, который подвез вас от станции? –заорал я, боясь, что насмерть перепуганный Корольков убежит прочь от телефона.

Лично я, если бы в моей комнате ожил много лет не работавшийтелефон, а из трубки донесся голос давно покойного директора, рухнул бызамертво или бежал бы быстрее лани. Но Корольков оказался не самого робкого десятка,и он, по-видимому, имел хорошую память.

– Ты не визжи, – сурово сказал водитель, – апо-человечески объясни, как до этого аппарата добрался и где находишься?

Огромным усилием воли я взял себя в руки и постарался вестибеседу внятно и спокойно.

– Понял, – сказал наконец дед, – в общем, недрейфь. Ща Митрича кликну, и мы тя выручим. Чапай к двери, ну к той, что кподвалу ведет, жди нас там. Ясно?

– Ясно! – закричал я. – Уже бегу.

– Не торопись, – охладил мой пыл Корольков, – мы жне молодые, пока доплюхаем, пока откроем. Ступай спокойно. Да, дверь в личныйкабинет Олега Герасимовича плотно затвори и шифр перекрути, порядок долженбыть. И как ты ее только отпер? Замок-то кодовый, откуда секрет вызнал? Ну,покедова, до встречи.

* * *

Час, который я провел около двери, показался мне вечностью.Снаружи не долетало ни одного звука, потом вдруг послышалось шипение: цитадельпала!

– Выходь, – велел Александр Николаевич.

– Не споткнись, – предупредил другой старичок, –тута порог высокий, вечно я об него задевал.

Дальнейшее помнится смутно, вроде Корольков и Митрич,поддерживая под руки, вывели меня во двор. От свежего воздуха головазакружилась, и я сделался как пьяный. Потом в кармане ожил мобильный, кое-как явыудил его и приложил к уху.

– Ваня, ты где? – закричала Нора.

– Тут, – с трудом ответил я.

– Где? Ты жив? Немедленно назови адрес! Улица? Дом?

Я сунул телефон Королькову.

– Пожалуйста, ответьте.

– Да, – забубнил старичок, – здрассти. Ща, пишите.Мы за ним приглядим, ко мне везем. Не сомневайтесь.

* * *

Потом передо мной неожиданно оказалась подушка безнаволочки, голова заболела еще сильней, и я погрузился в странное состояние,наполненное тревожными сновидениями. Казалось, что меня постоянно куда-товезут, везут, несут, тащат, раздевают, тормошат, укладывают… В конце концовкошмар закончился, наступила полнейшая тишина.

В нос проник аромат свежесваренного кофе. Я раскрыл глаза ипоначалу не удивился: лежу в своей кровати, хорошо знакомые темно-зеленые шторызадернуты. Но потом взгляд переместился левее, и я воскликнул:

– Нора! Что вы здесь делаете?

Сидевшая в кресле с чашечкой кофе в руке хозяйкаухмыльнулась:

– Я? Читаю книгу, лучше ответь, за каким чертом ты полез вподземелье?

– Так это был не сон? Но я дома!

– Давай несущественные объяснения оставим на потом, –рявкнула Элеонора, – отвечай на мой вопрос.

– Можно одеться?

– Быстро натягивай брюки и иди в кабинет, – велелахозяйка, – буду ждать тебя там.

* * *

Выслушав мой детальный рассказ, Элеонора воскликнула:

– Ну как тебе могло прийти в голову поехать на завод одному?

– Виноват.

– Отчего немедленно не соединился со мной?

– У вас был отключен мобильный.

– Хоть бы записку оставил.

Следовало честно признаться: «Я забыл обо всем», но мнезахотелось слегка оправдаться, и я повторил только что сказанное:

– Ваш сотовый не откликался. Кстати, почему вы еговыключили?

Нора оперлась подбородком на кулак.

– Вела важный разговор, не хотела, чтобы мне помешали,беседовала с несколькими людьми, в частности, с Машей Башлыковой.

– Это она заманила меня на завод!

– Нет.

– Как «нет»? Больше некому! Анжела Лихова мертва, а другихженщин в деле не было.

– Ты забыл о Рите.

– Семина? Не может быть.

– Верно, парикмахерша тут ни при чем.

– Значит, Башлыкова.

– Нет!

– Но кто тогда?

Нора вздохнула:

– Мы упустили одну деталь. Ну-ка, помнишь, Люлю рассказывалао том, что у Грибкова появилась девочка, дочь обеспеченной матери, Нюся.

– Ну?