– Вперед!

Плеть обжигает руку.

Дернувшись, делаю шаг. Ведет в сторону, перед глазами пляшут разноцветные разводы. Чудом удержав равновесие, спешу переставить ногу, вторую…

Еще одна дверь, за которой нас ждет небольшая комната. Одна из ее стен представляет собой ряд составленных боками шкафчиков для переодевания. Такие раньше у нас в школьной раздевалке были. И в бассейне, куда я по абонементу плавать прошлой зимой ходила.

Немного в стороне от шкафчиков стоят Призраки, нацелив на нас автоматы.

Непроизвольно подаюсь в сторону. Мелькает мысль: «Что же случилось?»

Вернуться в коридор не позволит плеть карлика и Мордоворот, замерший в проеме.

Из-за спин Призраков выступает могучая фигура Великой Екатерины.

Как это она своими двумя соизволила прийти?

– Добро пожаловать в мой Музей неповиновения, – скрипит Старуха, разведя руки. Драконы на халате изгибают шеи.

Плешивый Призрак щелкает выключателем. В глубине шкафчиков вспыхивает голубой свет. Дверцы отсутствуют, и содержимое сразу бросается в глаза.

Зажав рот ладонью, с ужасом смотрю на большую стеклянную бутыль, в которой плавает голова. Длинные светлые волосы, распахнутый рот, белесые волокна на месте порванных сухожилий. Отчего-то сразу понимаю, что голова настоящая, а не очередной Вольдемаров муляж.

– Вижу, вы оценили мою скромную коллекцию, – потирает руки Старуха. – Начнем же экскурсию.

Подойдя к первому шкафчику, она костяшками пальцев стучит по стеклу, словно пытаясь привлечь внимание содержимого.

– Люся. Двадцать восемь лет. Нападение на Петра Евгеньевича. Если бы череп не оказался крепче того булыжника, который она опустила ему на голову… Кажется, ты ей голову оторвал?

– Нет. Этой отгрыз, – подает голос Мордоворот.

– Ну да, ну да… И съел остальное.

– Только попу. Больше там есть нечего было.

Несмотря на абсурдность реплик, которыми обмениваются похитители, мне становится дурно от понимания, что они, возможно, не шутят. Есть, конечно, никто не ел, но вот горло перегрызть мог. От человека с такими глазами ожидать можно чего угодно.

– Следующий экспонат, – продолжает Великая Екатерина, переходя от шкафчика к шкафчику, словно перекормленная утка. – Толик. Сорок восемь лет. Попытка побега. Никчемный, в общем-то, экземпляр – жалко только потраченного времени. Бывший наркоман, как выявил медосмотр. Только утилизировать. И попытка никчемная. Пользы от него не предвиделось, вот только лучше бы сам голову разбил – хлопот меньше.

– Этого казнили публично, – вставляет плешивый Призрак.

– Отделив голову от тела путем скручивания. Тело привязали к стулу, на голову надели аквариум с ручками, за которые и вращали оный, вместе с содержимым, вокруг своей оси. Может, сегодня продемонстрируем?

– Как скажете, Великая Екатерина, – пожимает плечами любитель поэзии и дамских романов.

– Я подумаю.

«Зачем нас здесь собрали?» – стучится в голове мысль. Она столь настойчива, что пробивается даже сквозь стену леденящего ужаса.

Перейдя к следующему экспонату ужасного музея, Старуха смахивает платочком пыль.

Большая бутыль вроде тех, что в деревне бабушка вино ставила играть, заполнена серой массой.

– Зина, – дрожащим от ненависти голосом сипит Екатерина. – Семнадцать лет. Убийство доченьки, моей родной доченьки… и попытка побега. Коварную мразь заживо пропустили через мясорубку. Господин Кнут срезал мясо с рук, потом с ног и превратил в фарш. Медленно, неспешно. Под вой подыхающей убийцы и мерный скрип мясорубки. Скрип, скрип. За тебя доченька…

Не вынеся ужасного зрелища, желудок взбунтовался. И не только у меня.

Ослепнув от слез, давясь желудочным соком и кашлем, корчусь под ударами плети.

Восстановив порядок, карлик дает знак, что можно продолжать экскурсию.

Зажмурившись, повторяю про себя песенку про елочку и отмеряю удары сердца. Главное, не думать, что нам демонстрируют вероятное будущее. Любой из пленников может пополнить коллекцию, заняв место в одном из пустующих шкафчиков.

– А теперь перейдем к тому, ради чего мы все здесь собрались, – произносит старуха, стоя у пустого шкафчика. На небольшом передвижном столике, такие иногда в больницах используют, стоит наполненная больше чем на половину бутыль. Рядом лежит пробка.

– Приведи, – распоряжается местная владычица.

– Да, Великая Екатерина, – бросается выполнять поручение Господин Кнут.

Проскочив за спины Призраков, он скрывается за шкафчиками.

Меньше чем через минуту карлик возвращается, волоча за собой женщину. Обнаженное тело сплошь покрыто свежими ранами, волосы слиплись от крови, рот разорван…

«Ольга», – не сразу узнаю я несчастную.

Бросив ее под ноги Старухе, карлик ставит ботинок несчастной на спину.

– За вторую попытку побега наказание одно – смерть! – объявляет старуха. – Бессмысленная попытка. Но правило – есть правило. Смерть!

– Пощадите, Великая Екатерина, – молит женщина, протягивая руки.

Старуха отступает на шаг.

– Мы простили тебя в прошлый раз – ты сделала неправильные выводы. Приступай, – распоряжается старуха, игнорируя мольбы.

В руке Мордоворота сверкает топор.

Я не видела, где он его взял.

Нечеловеческий вопль.

Гулкий удар.

Тело, словно игрушка, лишившаяся поддержки кукловода, распластывается на полу. Голова отлетает Великой Екатерине под ноги.

Брезгливо ухватив за волосы, старуха поднимает ее. Вывалившийся из распахнутого рта язык подергивается, словно силясь что-то сказать. Возможно, бросить проклятие в лицо убийце. Но ни звука не доносится до слуха. Лишь кровь густыми каплями падает на пол. Кап, кап…

– Справедливое наказание. Очередной экспонат человеческой глупости в мой Музей неповиновения.

Опустив голову в раствор, старуха командует:

– Закрутить, и на место. И прибрать здесь. Наблевали, свиньи…

Мордоворот, ухватив обезглавленное тело за ногу и руку, закидывает его на плечо. Рассеченные артерии выплевывают остатки крови.

Меня вновь затошнило.

Убирать кровь и испражнения оставляют двух других несчастных, меня же с остальными пленниками гонят в камеры.

Обучающая экскурсия закончилась.

И многие узники в этот день потеряли надежду. Очень многие… но не я. Вопреки всему я намерена выжить и обрести свободу.

Весь следующий день карлик мечет громы и молнии. Не осталось, пожалуй, ни одной спины, на которой плеть не оставила кровоточащих отметин. Мне досталось за то, что нерасторопно протянула одноразовый стакан после завтрака. У кого-то оказалось в камере недостаточно чисто, кто-то смотрел слишком вызывающе…