Стас все переводил Хурхасу. Маг внимательно слушал, кивал, поглядывал на стрелка. Джош продолжал рассуждать:

– А если не будет возможности приблизиться незаметно? Если место открытое?…

– Слишком рискованно… – Маг покачал головой, остановил Стаса движением руки. – Слишком! Что могут сделать тридцать бойцов с целой армией? Нет, я не собираюсь так рисковать…

– Либо же… – Джош глянул искоса, хитро, довольно ухмыльнулся, потер руки.

– Ну?

– Ты знаешь, что такое артиллерия?

– Представляю.

– Но это будет дорого стоить… Спроси у мага, готов ли он как следует заплатить за победу?

– Джош спрашивает, хватит ли у тебя золота?

Маг нахмурился, и Стас поспешил исправить свою ошибку:

– У стрелков есть особое оружие, очень мощное. Не хуже твоей магии. Но оно дорого стоит.

– У меня сейчас ничего нет, – сказал Хурхас. – Но золото есть у Назлуха. И оно мне не нужно…

Товарищи говорили еще долго. Стас боролся с возвратившейся сонливостью, с усталостью, но не очень удачного и дело впадал в короткое забытье, наполненное бессмысленными звуками и нечеткими образами. Его тормошили, будили, он тер глаза и снова начинал переводить.

Джош был уверен в победе. Но победа его не интересовала. Его волновал Рудгер.

Победы жаждал Хурхас, но он-то как раз и колебался. Маг не хотел рисковать.

Легорн угрюмо молчал…

Потом Стас достал схемы, графики и таблицы. Отодвинув светильник на угол, разложил бумаги на столе… Странное дело – несмотря на апатию, вычисления давались ему необычайно легко, он только формулировал условие, а решение тут же приходило в голову. Знание дэлфа?…

– Три дня здесь и потом еще ровно две недели, Хурхас! – Стас оторвался от бумаг. Голова шла кругом. – Восемь миров, не считая этого.

Кратчайший путь. Единственно возможный…

– Только-только, – маг пожевал губу. – Ни дня в запасе… Что ж, пусть будет по-вашему. Но помните! Главное – не армия. Главное – уничтожить Назлуха. Тогда я смогу использовать Силу…

– Артиллерия, – Джош усмехнулся. – Десяток пушек, плюющихся картечью. И почти сотня револьверов. В этом стоит поучаствовать. Плевать на золото!

Легорн лишь гладил рукоять своего меча. Из всего разговора он понял только одно – они возвращаются. Больше его ничего не интересовало…

Когда они вышли на свежий воздух, им показалось, что мир вокруг изменился. Стал более ярким, четким, живым. Осенний свежий воздух взбодрил их, придал сил.

– Скоро зима, – задумчиво сказал Легорн, но его понял только засыпающий на ходу Стас…

Они ушли довольно далеко, а потом, не сговариваясь, дружно обернулись.

Над безлюдной деревней вились сизые дымки. Курилась почти каждая крыша, почти каждая труба – на улице холодало. За темными стеклами многочисленных окон кто-то прятался. Селение пристально следило за уходящими чужаками.

И только один дом держал глаза закрытыми.

Мертвый дом.

Они торопились, выбиваясь из сил. Времени было в обрез.

В следующей деревне Джош нанял повозку. Он высмотрел самый богатый дом и зашел на двор. Под ноги ему с лаем бросилась собака, но он походя отшвырнул ее и закричал в окна:

– Эй! Хозяин! Собирайся! Отвези нас в город! Я хорошо заплачу! И захвати чего-нибудь перекусить…

За стеклом мелькнуло встревоженное лицо. Джош поигрывал револьвером, искоса поглядывая на окна.

Хозяин показался через минуту. Он на ходу торопливо застегивал полушубок.

– Отвезешь нас? – спросил Джош.

– Да… Я как раз собирался туда по делам…

– Видишь, как удачно мы зашли. – Стрелок ухмыльнулся, и хозяин поспешил в сарай за упряжью.

– Мы торопимся! – крикнул ему вслед Джош…

В скрипучей телеге, набитой свежей золотистой соломой, они тотчас заснули. Бесчувственный Стас, крепко обняв жесткий гитарный футляр, ровно сопел, иногда громко всхрапывая. Держась за меч, сидя спал Легорн – голова его безвольно болталась каждый раз, когда телега подпрыгивала на ухабах. Хурхас полностью зарылся в солому – в этом мире он постоянно мерз. Джош дремал рядом с возницей. Периодически стрелок открывал мутные глаза, тупо пялился кучеру в спину и говорил:

– Быстрей… быстрей…

Крестьянин, не оборачиваясь, подхлестывал кобылу.

Они ехали без остановок до самого вечера. Когда стало совершенно темно, остановились на ночлег. Селений поблизости не было, ночевать пришлось в чистом поле. Стас, толком не проспавшись, двигаясь как сомнамбула, помог разжечь костер, погрелся у занявшегося огня, потом с телеги притащил несколько охапок соломы, бросил на землю и вновь завалился спать. Легорн, Джош и Хурхас поужинали вместе с крестьянином. Но еды было немного – краюха хлеба и миска остывшей овсяной каши, – потому все остались голодными.

Ночью было холодно. Заиндевевшая, похожая на привидение лошадь переступала в темноте ногами, тихо фыркала, звенела удилами. Хурхас почти не спал, глядел в незнакомое черное небо и гадал, что же такое звезды…

Ранним утром, когда звезды лишь чуть побледнели, товарищи продолжили путь. Джош сидел рядом с возницей и рассеянно смотрел на дорогу, на окрестные перелески, поля. Когда проезжали мимо спящих деревень, стрелок горбился, отворачивал лицо. Крестьянина беспокоило это соседство, он бросал косые взгляды на стрелка, словно хотел спросить о чем-то. Но молчал. Лишь однажды неуверенно осведомился:

– Вы правда мне заплатите?

Джош рассеянно кивнул. А может, просто телега подпрыгнула на ухабе. Но крестьянин не стал переспрашивать…

Они въехали в город на рассвете.

Джош предусмотрительно сунул револьверы под солому, заставил Легорна спрятать меч. Стас, глядя на них, убрал и гитару. Одинаково ссутулившись, они подъехали к воротам.

Сонные охранники, высунувшись из теплой каптерки, издалека осмотрели телегу. Было еще сумрачно, и они Увидели лишь нескольких крестьян и нищего старика, дрожащего от холода под соломой. Махнули рукой – проезжайте!

Джош поднял воротник, втянул голову в плечи. То и дело он почесывал переносицу, пряча лицо. Людей на улицах почти не было, копыта звонко стучали по каменной мостовой, эхо билось о стены домов.

– Здесь давай направо… – Джош показывал дорогу. – Вон там, возле столба еще раз повернешь, потом прямо…

Перед небольшим каменным домиком с коваными решетками на окнах Джош велел остановиться, и возница послушно натянул вожжи.

– Приехали, – объявил стрелок и настороженно огляделся. На улице было тихо. Он спрыгнул на землю, вытащил из-под соломы широкий ремень с револьверами в кобурах, нацепил. Вновь осмотрелся.