– Привет, Джана. – Он взял из ее рук поднос.

– Здравствуй, Джош. Рада тебя видеть. Я слышала, тебя посадили… – Женщина мельком глянула в сторону Стаса. Тот поспешно, прыгая на одной ноге, натягивал штаны. Она сдержанно улыбнулась.

– Уже выпустили… – Стрелок отнес поднос к столу, поставил, повернулся к хозяйке. – Сколько ты всего принесла! А Тиас нас уже накормил.

– Уж он накормит, – хмыкнула Джана. – Удивляюсь, как он молоко нашел. Ладно, вы ешьте, – она снова поглядела на Стаса, – а я еще раз зайду попозже.

– Постой! – окликнул Джош, и она остановилась в дверях. Замерла, но не обернулась. Плечи ее напряглись, словно она ждала какого-то неприятного вопроса. Джош молча смотрел ей в спину, и Джана не выдержала, повернула голову.

– Что?…

– Ну… Как ты?…

– Хорошо… У меня… у нас все хорошо… Так я пойду?

– Да… – Джош кивнул. – Конечно. Спасибо.

– Не за что.

Хозяйка ушла, а стрелок словно и не заметил, что ее нет, он все так же смотрел в одну точку, на то место, где только что стояла Джана. Стас, сидя на стуле, исподтишка наблюдал за стрелком. Что-то странное было во взгляде Джоша. Тоска, горечь…

– Джош… – негромко позвал он. – Джош, ты будешь есть?

– Нет. Я наелся. – Стрелок провел рукой по глазам, и Стасу показалось, что Джош прячет слезы.

– Все в порядке?

– Да… Все хорошо… И у них… И у меня… Стас кашлянул, выдержал паузу.

– Кто она?

Джош пожал плечами. Ответил неохотно:

– Она единственный человек, кто знает, какой я на самом деле…

Хурхас и Легорн молчали. Они словно затаились, не зная, как себя вести. Чувствовали – что-то не так, ощущали некое возникшее напряжение. Но безмолвствовали, лишь выжидательно поглядывали на Джоша и Стаса.

– Ладно! – Стрелок тряхнул головой, натянуто улыбнулся. – Вы питайтесь, а я пока посплю… – Он сел на угол кровати, долго разувался. Потом, как был в одежде, растянулся на тюфяке, набитом соломой, сказал: – Только револьверы не трогайте. – И отвернулся к стене.

– Не будем, – пообещал Стас и тут на него что-то нахлынуло. Качнулся пол, перед глазами все поплыло. В невесть откуда взявшемся дыму плавали какие-то тени. Неразборчиво гудели голоса. И вдруг словно гром ударил в барабанные перепонки. Выстрел!

В лицо что-то брызнуло, Стас поднял руку, чтоб утереться.

Кровь!

“Нельзя детям играть с оружием…”

Ребенок. Маленький мальчик на полу, огромный револьвер в слабых ручонках. На стене алые кляксы, на полу растекающаяся лужа…

Стас отшатнулся, запнулся за что-то невидимое, упал, ударился локтем. Мертвый мальчик смотрел прямо на него.

“Ты настоящий стрелок…”

Воздух вдруг вспыхнул, ожог глаза, и Стас зажмурился, застонал.

А через мгновение все исчезло, стало необычайно тихо, спокойно. Потрескивали дрова в металлической печурке, пахло жареным мясом и мокрой одеждой.

– Ты чего это? – спросил знакомый голос. – Падаешь на ровном месте…

Стас осторожно открыл глаза. Хурхас грыз баранье ребро. Легорн намазывал масло на хлеб. Джош спал, отвернувшись к стене.

– Не знаю… – растерянно сказал Стас. – Что-то как-то… мотнуло меня…

В глаза словно насыпали песку. Или нет – толченого стекла. Стас осторожно коснулся век, готовый к тому, что под пальцами будет мягкая разлагающаяся плоть, горячая и влажная.

Жуткое лицо с гниющими провалами глазниц, выпирающие кости скул, голый шишковатый череп, сочащиеся сукровицей раздутые губы…

С глазами все было в порядке, они всего лишь сильно слезились.

– Садись ешь, – предложил маг. – Тут еще много… Завтрак завершился в полном молчании.

Вытерев жирные руки о штаны, Легорн вылез из-за стола и перебрался на кровать. Свой меч пристроил рядом, по левую сторону, прикрыл рукой. Хурхас подошел, присел с краю, несильно толкнул воина. Сказал:

– Подвинься.

Легорн понял мага, передвинулся ближе к стене.

Они легли валетом, повернулись в разные стороны. Какое-то время сердито возились, устраиваясь, кровать шаталась и поскрипывала. В конце концов нашли оптимальное положение, успокоились, затихли, прикрыли глаза.

Стас тем временем перебрался поближе к печке, сел на пол, опершись спиной о тяжелый стул. Открыл дверцу, прихватив раскаленный металл тряпицей. Поленом пошевелил угли, бросил его в огонь. Один уголек выкатился из печи на железный лист, и Стас, поплевав на пальцы, подхватил его и быстро закинул назад. Не закрывая дверцу, он смотрел на огонь, и дремота постепенно одолевала его.

Он не спал – выспаться он успел в дороге, – его сковало странное оцепенение. Он не терял связи с действительностью, но на действительность наслаивались грезы. Он видел, как заглянула в комнату Джана, хотел встать, но не смог. Женщина, окинув взглядом спящих, ушла. И он не мог сказать – была ли она в реальности или же ему это привиделось… По столу бегала мышь. Она подбирала хлебные крошки, обнюхивала обглоданные кости, иногда поднималась на задние лапы и замирала столбиком, настороженно поглядывая в сторону сопящих людей, шевеля тонкими усиками… За окном, в щелке меж занавесок, то и дело мелькали тени. Город проснулся, по улицам его разбрелись прохожие…

Стас не поворачивал голову, но замечал все вокруг.

Более того – ему казалось, что и глаза-то у него закрыты.

И все же он видел…

Он видел, как вернулся Тиас, как, протирая глаза, неохотно встал Джош. Посидел на краю кровати, потянулся, зевая, обулся. Они сели вдвоем за стол, о чем-то долго тихо разговаривали. Стас различал отдельные слова, чьи-то имена. Но пропускал их мимо сознания.

Пару раз приходила Джана. Потупив взгляд, собирала со стола грязную посуду, объедки, уносила. Тиас и Джош молчали, ждали, пока она уйдет, избегая смотреть в ее сторону.

Огонь в печи погас, остыли угли.

В комнате становилось все прохладней.

Тиас ушел.

Джош долго смотрел в окно. Потом встал, подошел к печи. Присел на корточки рядом, сунул руку в железное чрево, локтем задел Стаса.

И оцепенение прошло.

– Надо бы опять растопить, – сказал Стас. Стрелок повернулся к нему.

– Выспался?

– Отдохнул.

– Тиас приходил.

– Я знаю.

– Все в порядке.

– Люди будут?

– Сколько-то человек будет. Пока не знаю сколько. И четыре пушки с командой.

– Ты хотел десяток.

– С этим сейчас проблемы… Хорошо хоть столько нашли…