ими по земле, кричали, чтобы отогнать макак. Я держал дверь ногой, как было указано, чтобы ловкие пальцы мартышек не смогли ее открыть. Оставшихся на свободе животных запугать оказалось нелегко. Они уворачивались от палок, отходили назад, прыгали вокруг нас, а потом заорали еще сильнее и снова двинулись назад, словно адские летучие обезьяны из «Волшебника Изумрудного города». Грегори Энгель тем временем подошел к ловушке, вооруженный шприцем, и сумел через сетку воткнуть «Шварценеггеру» иглу в бедро, а потом нажал на поршень. Ловко сработано – и вряд ли входит в обычный круг обязанностей семейного врача из Сиэтла.

Через несколько секунд ярость «Шварценеггера» резко пошла на спад. Мартышка неуклюже зашаталась, потом обмякла. Она не проснется как минимум полчаса.

Энгель быстро перешел к остальным. Но это оказалось довольно сложно – шесть макак прыгали в клетке во всех направлениях, а за спиной бесновались еще несколько десятков. Он сделал уколы двум животным, потом заправил шприцы новой порцией телазола. Никто не хотел, чтобы его поцарапали или укусили.

– Схвати кого-нибудь за хвост, если можешь! – крикнул он мне. – Прижми к сетке!

Ага, ну да. Я изобразил попытку схватить обезьяну за хвост, но я, в отличие от остальных присутствующих, был полным профаном, к тому же мне очень не хотелось подставлять руки под когти и зубы животных, переносящих герпес B.

Через несколько минут Энгелю каким-то образом все же удалось сделать инъекции всем пяти взрослым мартышкам, попавшим в ловушку. Когда мы открыли дверцу, подросток и младенец тут же сбежали, но вот остальные пять лежали пластом, словно были мертвецки пьяны.

Мы сложили их в брезентовую сумку.

– Бегите, скорее! – сказал Энгель, и два студента снесли их вниз по лестнице и очень аккуратно перебросили сумку через стену, где пучок одурманенных обезьян ловко поймала Джонс-Энгель. Она оделась в традиционную бангладешскую одежду – камиз (длинную блузу), сальвар (шаровары) и широкий платок-дупатту, – которую всегда носила во время полевых работ из уважения к чувствам местных жителей, и добавила к ансамблю медицинскую маску и перчатки. Она отвела носильщиков по переулку в маленький дворик, куда пускали женщин; там уже расставили столы и разложили по ним ватные палочки, пробирки, блокноты и шприцы. Начался сбор данных.

Лиза Джонс-Энгель – сильный, прямолинейный человек, у нее огромный опыт работы с азиатскими приматами. Она обожает своих подопечных, но не романтизирует их. Пока она вместе с ассистентками брала кровь и мазки изо рта, ее муж, Фируз, студенты и я пошли обратно к святилищу для нового отлова. Теперь, когда мы уже показали свои методы и нехорошие намерения, трудно было предсказать, как поведет себя стая.

– Если мартышки за последние полчаса уже продумали план атаки, – сказала нам Лиза, – просто бегите.

60

Герпес B пугает людей до усрачки, – сказала она мне через несколько дней. Мы уже вернулись в Дакку, и после очередного долгого рабочего дня они с Грегори и я распили по маленькой стопочке виски Balvenie в моем номере. Лиза была крайне настойчива.

– Из-за герпеса B мартышек убивают целыми стаями… – она имела в виду массовые истребления в сафари-парках и подобные события, – просто уничтожают. Герпес B в этом плане похож на Эболу.

То есть это не только страшный и сильный вирус: его еще и совершенно неправильно понимают.

Герпес B и Эбола – это, конечно же, совершенно разные болезни. Но она права: между ними есть и определенные сходства. Оба этих вируса смертельно опасны для отдельных людей, но не для человечества в целом, потому что их сдерживает низкая заразность. У них нет никаких сверхъестественных способностей. Люди для вирусов – тупиковые носители. Люди ничего не знают об их реальных свойствах, и им представляются какие-то совершенно нереальные риски. Но есть, конечно, и различия: Эбола знаменита на весь мир, а герпес B мало кому известен. Ну, если вы не работаете в лаборатории с мартышками или в сафари-парке.

Уничтожение содержащихся в неволе макак, настаивала Лиза, – это совершенно неоправданная мера (даже если популяция переносит вирус), если вероятность заражения человека крайне мала. А положительный анализ на антитела вообще не может служить доказательством реального присутствия вируса в организме.

Она вспомнила о недавнем случае: всего три месяца тому назад лабораторную колонию макак в одном французском университете приговорили к уничтожению. Некоторые из этих животных были уже двадцать пять лет знакомы изучавшим их этологам. Колония была известна своими интересными поведенческими паттернами. Тысяча приматологов из Международного приматологического общества и других научных групп подписали петицию, в которой выступали против поголовного истребления. «Слушайте, не делайте этого, – умоляли они. – Вы на самом деле не понимаете, что вообще значат эти результаты». Университетский совет, впрочем, уже принял решение, и в одно августовское воскресенье, прежде чем ученые и зоологи успели хоть что-то сделать, всех макак перебили.

Насколько бы ни был опасен герпес B для людей, вероятность его передачи от мартышки к человеку, похоже, очень низка. По крайней мере, именно об этом говорят результаты исследований в Лесе обезьян Санге на Бали. Лиза и Грегори обнаружили высокую превалентность вируса среди тамошних макак и большое количество укусов людей макаками, но ни единого случая заражения герпесом B. Если заболевания на Бали временами и случаются, то, очевидно, медики о них ничего не знают – или же принимают герпес B за какой-нибудь другое ужасное заболевание вроде полиомиелита или бешенства; последнее на Бали является серьезной проблемой из-за распространенности заболевания среди собак, живущих на острове. Никто не знает, вывозил ли кто-либо герпес B за пределы леса Санге. Возможно, никто не вывозил.

Другие данные, опубликованные десятью годами ранее другой группой ученых, тоже подтверждают предположение, что герпес B очень трудно передается людям. В этом исследовании ученые проанализировали анализы крови 321 сотрудника лаборатории, которые имели дело с живыми приматами или клетками приматов в культуре. Большинство из них работали с макаками. Многих из них кусали, царапали или обрызгивали. Тем не менее ни один образец из собранных 321 не дал положительного анализа на контакт с герпесом B. Судя по всему, вирусу нелегко преодолеть межвидовой барьер, и он не вызывает малозаметных, бессимптомных заболеваний у людей, которые находятся в тесном контакте с мартышками.

В истории медицины, начиная с Уильяма Бребнера, известно лишь сорок три случая, когда контакт между макакой и человеком привел к заражению. Да, большинство из этих сорока трех случаев закончились плачевно. Но за тот же период времени произошли тысячи, а может быть, и миллионы других контактов макаки и человека – в лабораториях,