Они ожидали, что в Тибидохсе все спят, но не тут-то было.Перед воротами собралась огромная толпа. Ах, ах, ох и прочие чувства! Когоздесь только не было! Действительно, кого? Все вроде были. Гуня Гломов,Шурасик, Семь-Пень-Дыр, Верка Попугаева, Дуся Пупсикова, Рита Шито-Крыто, КузяТузиков, Гробыня Склепова – и остальные буквы алфавита.

Над толпой с радостными возгласами носились полярные духи,осыпая всех подарками и ватрушками из рога изобилия. Снеговик приплясывал соснежной бабой. Снежная Гурия раздавала автографы болельщикам. Холодрыжникгонялся за малюткой Клоппиком, запустившим в него какой-то мудреный запук.Санта-Клаус, отработавший все новогодние праздники еще 25 декабря, тянул свойбесконечный «Джингл-белз» и целовался с оленем.

Путаница и суета были такие, что Таню и Пуппера заметили несразу. Лишь после, когда слух об их прибытии, подобно кругам от упавшего в рекукамня, прокатился по толпе, все бросились к ним и обступили.

– Судя по тому, что мы все еще живы, древние боги получилисвой посох – и это радует! – поправляя на носу очки, заявила Великая Зуби.

– Видели, сколько подарков? Дед Мороз прилетел к нам передрассветом! Я что хочу сказать: старику у нас, тьфу-тьфу, понравилось. Полярныедухи обожают тех, кому удалось их вздуть… – сказал Тарарах, украшенныйгирляндами, как новогодняя елка.

– Я телепортировал зеркало к Дурневым, когда сообразил, чтоне смогу помешать им прорваться… Надеюсь, телепортация вышлакор-кор-кор-р-ректной? – уточнил академик Сарданапал, в обеих рукахкоторого было по бокалу.

Волосы Медузии гневно шипели, когда она пыталась,поддерживая академика, придать ему строго вертикальное положение.

– Более чем. Все было чудно! – заверила его Таня.

Сарданапал что-то еще говорил, но Таня почти не слушалаакадемика. Внимание ее было отвлечено другим. К ней, широко улыбаясь,сквозь толпу пробивался Ванька Валялкин. На лице у него было такое идиотскоесчастье, что Тане почудилось, будто она сходит с ума. Что этот Валялкин, ничегоне понимает? Если бы он только не улыбался… Эта его знакомая, приветливаяулыбка, да еще такая, будто ничего не произошло, теперь была хуже пощечины.

Ванька подошел и остановился в полушаге, глядя на нее. Таняне выдержала.

– А ты иди отсюда, предатель! – не удержавшись,крикнула она ему.

Губы у Ваньки дрогнули, точно она ударила его по лицу. Онхотел что-то сказать, но повернулся и бегом бросился прочь. Его желтая майкамелькнула на миг яркой запятой.

Таня смотрела ей вслед. Гнев проходил, но обида оставалась.

– А ну перестань Ванюшку обижать! Я тебе за Ванюшку ушинадеру! – вдруг набросилась на нее Ягге.

Таня пораженно уставилась на старушку. Ей никогда неприходилось видеть Ягге в таком непритворном гневе.

– Ягге, ты чего? Он правда предатель!

– Кто предатель? Ванька? Ишь ты, победительница! Костыльбогам вернула! Таня Пуппер называется!.. – закипела старушка.

– ЯГГЕ!

– Ба, не надо! – попытался остановить ее Ягун, но егобабуся разошлась не на шутку.

– Ты думай, что говоришь! Предателем кого назвала!Зализину-то из-за тебя Триглав сглазил… С тобой спутал, когда она в кабинет кСарданапалу пробралась.

– Ну и что, но при чем тут Ванька? – пожала плечамиТаня.

– Как при чем? Вот и получилось, что Лизка участь твою насебя приняла. Что с тобой должно было случиться – с ней сталось… Все книги мы сМедузией перерыли – не можем заклятие снять, и все… Умирает девчонка, все соки изнее проклятый Триглав тянет… Да только видим мы, что этим сглазом ты сЗализиной одной нитью связана. А нить эта словно через зеркало проходит. Чутьтебе лучше или веселее – Зализиной сразу хуже становится. Чуть тебе хуже –Лизка сразу на поправку идет. Но ты-то сильная, а она слабая…

– Я сильная? – усомнилась Таня. – Ну пускайсильная… А Ванька при чем?

– А при том! Вот и пришлось нам с Медузией у Ванькипотребовать, чтоб он разговаривать с тобой перестал. Клятву с него взять, чтобыон до Нового года даже и случайно на тебя не смотрел… Иначе ты любовью своей исчастьем бедную Зализину совсем бы со свету сжила, хоть, может, и не хотела бытого. Один только шанс у нас был… Слыхала небось, на обиженных воду возят?Тогда у дивана мы тоже все нарочно подстроили, чтобы Лизке хоть глотокжизненных сил дать. Сейчас-то, когда посох вернули, Триглав сглаз снял, и Лизкеуж ничего не грозит, а тогда… Ванька к тебе выбежал счастливый, а ты его раз:предатель!..

– А перо? Зачем он перо украл? – Таня схватилась занего, как за соломинку.

– Перо – да вот оно, твое перо! Зализина его просила, когдаочнулась, вот Ванька и принес! Теперь-то уж на, не нужно оно ей! – Яггевыхватила из складок своей длинной цыганской юбки перо жар-птица и с гневомсунула его Тане.

Таня уставилась на перо. Теперь она почти его ненавидела.

– Но почему так жестоко со мной? Но зачем, зачем? Почемуименно Ванька? – крикнула она.

– Как зачем Ванька? Ты вообще слышишь меня или нет,девчонка? – забурлила Ягге. – Ты что, не знала, что Зализина все этигоды была в Ваньку влюблена?

– Лизка? В Ваньку?

– А в кого еще, не в меня ж, старуху? А Ванька на нее и несмотрел, с тебя, дурищи, пылинки сдувал! Кроме тебя, об этом весь Тибидохсзнал! К кому Лизкина кукушка все время летала, а? Не помнишь?.. А на чем самВанька на Лысую Гору летал?.. На гнезде вороньем? Думаю, Лизка из-за любвисвоей и к зеркалу этому проклятому пошла… Хотела там судьбу свою увидеть!

– Ягге…

– Что «Ягге»? Умереть должна была Лизка, если бы ты хоть начас радость почувствовала! Понимаешь ты это или нет? Знала б ты, как Ванька-топо тебе сох, когда ты, колода бесчувственная, Пуппера кадрила! Где у тебятолько глаза были!

Таня задыхалась. Мир переворачивался у нее перед глазами,раскалывался и вновь собирался…

– Но Чума-дель-Торт говорила, что меня предаст тот, кого яполюблю. Вот я и…

– ЧУМА? Так вот кто для тебя авторитет? Ты что, теперьвсегда будешь слушать эту мертвую старуху? Думаешь, она тебе добра желает? Ишьты, советницу себе нашла – Чума-дель-Торт!.. Всегда с Чумихой советуйся, онатебе худого не скажет!.. Эй, стой, куда?

Таня уже ее не слушала. Сунув контрабас Ягуну, она мчаласьза Ванькой. Она бежала быстро, так быстро, что ветер свистел у нее в ушах, какво время драконбольного матча.