Неожиданно стало очень тихо и очень холодно. Мой костыль упал слишком далеко, чтобы я могла его достать, да и способность двигаться меня покинула. Я выжала себя до капли, чтобы совершить этот последний рывок ради Эллы. Теперь, когда все позади, внутри совсем ничего не осталось. Я уже чувствовала, как уплывает мое сознание. В ушах стоял вопль Эллы. Да, мы спасли ей жизнь, но какой ценой?

Где-то вдали послышались голоса, окрики, но я не отзывалась. Меня хватило только на то, чтобы разжать пальцы правой руки. «Беретта» упала мне под ноги. Если это подоспела полиция, то довольно с нас недоразумений. А если кто-то другой — что ж, у меня все равно не было сил ни на что иное. Когда рискуешь только собой, это сущая ерунда.

Дверь тира распахнулась позади меня, но окружающий мир утратил четкие очертания, стал похож на не слишком реалистичный сон. Я не двигалась с места и не могла повернуть голову. Кто-то обошел меня справа и встал передо мной. Я даже не удивилась, когда поняла, кто это.

Феликс Вон обеими руками держал свой любимый «хеклер-и-кох», но на этот раз к стволу был прикручен глушитель. Ступая мягко и неслышно, он подошел к Рейнольдсу и тут только заметил зияющую в его голове рану. Остановился, наклонился, равнодушно осмотрел тело. Выпрямившись, отключил армейские рефлексы и неторопливо натянул маску цивилизованного человека.

— Ты? — спокойно спросил Вон.

— Да, — ответила я каким-то чужим голосом. Мне вдруг стало трудно даже сохранять вертикальное положение. Правая нога тряслась от напряжения, слишком долго я опиралась на нее всем весом. Только сейчас я осознала, что каждый вдох каленым железом прожигает легкое.

— Полагаю, тот, что лежит на складе, — тоже твой?

Значит, вызывать врача поздно…

Я промолчала, но Вон кивнул, как будто услышал ответ. Под его жестким, пронизывающим взглядом с меня опали все защитные оболочки, обнажив мою истинную сущность. Я в смущении отвела глаза, а Вон сел на корточки, чтобы поближе изучить лицо Рейнольдса.

— Хороший выстрел, — негромко, от души похвалил он наконец. — Отличная работа.

Услышав комплимент из уст этого человека, я ощутила невыразимое отвращение к собственным поступкам. Меня затошнило. Поспешив отвернуться от Вона, я нечаянно перенесла вес на раненую ногу. И полетела на пол.

Однако удариться не успела — Вон с удивительным проворством подхватил меня. Мне стоило бы поблагодарить его, но вместо этого я стала вырываться, неуклюже и бестолково, пока не иссякли последние силы. Это случилось очень скоро, так что Вону не пришлось особо напрягаться.

Я прильнула к грубой, шершавой ткани его куртки и закрыла глаза. От Вона пахло дымом и гаультерией. Все лучше тяжелого медного запаха крови Рейнольдса. Краем помутненного сознания я уловила шаги — торопливые, кто-то бежал. Вон немного отстранился и крикнул, что мы здесь. Секунду спустя дверь с грохотом распахнулась — и тотчас же Шон освободил меня из объятий Вона и взял на руки так легко, словно я ничего не весила. Я не сопротивлялась. Во-первых, боевой дух меня покинул, во-вторых, самостоятельно я и шагу не могла сделать.

Шон посмотрел в сторону и задержал взгляд на трупе.

— Рейнольдс?

— Да, — онемевшими губами выговорила я. — Элла была у него. — Прозвучало это как жалобное оправдание.

Шон кивнул, поняв больше, чем я озвучила.

— Ты поступила правильно, Чарли, — сказал он, и в тот момент я, кажется, почти поверила ему.

Шон вынес меня через склад в торговый зал. Вон, не вдохновленный перспективой остаться наедине с двумя мертвецами, последовал за нами, прихватив по пути мой костыль. Мы двигались тем же путем, которым ушли Мэтт с Эллой, то есть мимо обмякшего тела очкарика. Он так и сидел, прислонившись к одному из сейфов с оружием, только руки безвольно упали на колени. И все так же смотрел в никуда, только теперь на него оттуда в ответ пялилась вечность. Я отвела глаза.

В магазине обнаружились знакомые лица — мальчики Вона, сцапавшие меня у отеля «Уайт-Маунтин». Они слонялись туда-сюда с пистолетами в руках и заметно нервничали. Фрэнсис Нигли сидела на корточках возле Эллы, помогая Мэтту вытирать бумажными полотенцами кровь с лица и одежды дочери. Девочка уже почти затихла, лишь тихонько хныкала, но, увидев меня, как по сигналу завыла снова.

Мэтт бросил на меня взгляд, сердитый и извиняющийся одновременно, сгреб Эллу в охапку и унес в один из кабинетов за прилавком, захлопнув за собой дверь. С глаз долой — из сердца вон.

Нигли встала, всмотрелась в меня спокойно и внимательно. Наверное, прикинула, что же я должна была сделать на глазах у ребенка, чтобы вызвать такую реакцию, и тут же почти обо всем догадалась.

Шон поставил меня на ноги возле офисного кресла; я рухнула в него, наклонилась вперед и уперлась локтями в колени, устало потирая ладонями лицо. Мои руки пахли порохом, потом и кровью. Правая действовала медленнее и более неуклюже. Я опустила их и подняла глаза на Шона и Нигли, которые, похоже, только этого и ждали.

— Ты как? — осторожно спросила сыщица.

Я пожала плечами и соврала:

— Ничего.

— Полиция уже едет, — сказал Шон. — Ты готова с ними пообщаться?

— А если я скажу «нет», кто-нибудь это примет во внимание?

Вон прислонил мой костыль к одной из витрин, подошел к своим мальчикам, и они стали о чем-то переговариваться вполголоса.

— Что они здесь делают?

Шон проследил за направлением моего взгляда.

— Когда мы приехали в особняк Вона, он уже ждал нас, как ты, наверное, знаешь. Но, к счастью для нас, он изъявил желание послушать, что мы скажем, прежде чем затевать перестрелку. — Шон состроил страдальческую гримасу. — Что приятно, иначе отдыхать бы нам сейчас в деревянных ящиках.

— И он убедил вас, что Эллы у него нет.

Шон кивнул.

— И что Розалинда обвела нас вокруг пальца, — добавил он. — Затем, когда она позвонила ему и предложила сделку, это, в свою очередь, убедило его в том, что мы тоже говорим правду и действительно думали, будто Элла у него. Он почти с самого начала знал, что Лукас никакой не Лукас, потому и имел такую власть над обоими. Меньше всего он хотел, чтобы Симона разоблачила обман, — ведь тогда бы он потерял рычаг давления. Он вообще предпочел бы ее во все это не втягивать. Именно поэтому он пытался убедить тебя увезти Симону и Эллу подальше с линии огня.

Вон между тем закончил разговор и направился к нам, на ходу пряча пистолет под куртку. Видимо, он услышал последние слова Шона, так как удостоил меня еле различимой улыбки.

— Я не безгрешен, Чарли, но похищение детей и убийства за мной не числятся, — твердо сказал он. — Кроме того, поскольку дражайшему Грегу и Розалинде навряд ли светит после такого выйти сухими из воды, я решил, что ничего не потеряю, если примчусь сюда и помогу твоему боссу прищучить их. — Он обвел рукой зал. — В конце концов, если они сядут, магазин достанется мне.