Час спустя я вышла из спальни, одетая в блестящее изумрудное сари, чуть темнее моих волос, и увешанная золотыми украшениями на сумму, которой хватило бы, чтобы заплатить за топливо для «Софии» на целый год.

– Готовы, ваше высочество? – спросил Эммори.

– Нет еще, – опередив меня, ответила Стася. – Нужно еще пальто.

Она встряхнула то самое пальто с серебристым мехом, в котором я гуляла по берегу, и подала его мне.

– Стася, мы будем внутри большую часть…

Под ее яростным взглядом я подавилась своим протестом, гадая, когда моя горничная успела превратиться в этакого ужасного деспота, и послушно повернулась, чтобы надеть пальто.

Зин ухмыльнулся. Не удержавшись, я показала ему в ответ язык. Эммори от души расхохотался, так и не сумев притвориться, будто закашлялся.

* * *

Пратимас был красочен и ярок. От шума толпы и песнопений гудело в ушах. Разноцветные бенгальские огни ослепительно сверкали даже при свете солнца; люди целовали друг друга в щеки, праздничные благословения лились с их губ рекой.

Казалось, половодье праздника, затопившее столицу, смыло прочь гнетущие Империю тревоги. Сегодня скорбь о смерти сестер померкла. Сегодня заботы о недавних нападениях саксонцев были отложены в сторону.

Пратимас был отдушиной, необходимой всем нам, чтобы избавиться от миазмов ушедшего года, триумфом света над мраком, окончанием всего, что нас мучило. Я знала, что все эти надежды связаны со мной, и в кои-то веки это меня не пугало.

– Ананд, ваше высочество!

Молодая женщина низко склонилась передо мной, звеня кольцами на запястьях. Я опустила ладонь на ее темные волосы.

– Да будет ваш свет сильнее мрака!

Выпрямившись, она мельком взглянула на Эммори.

– Ваше высочество, могу ли я?..

Эммори кивнул, и мы с ней прижались друг к другу щеками и улыбнулись в объектив. Поблагодарив меня, она вернулась в компанию хихикавших от восторга подруг.

– Ваше высочество. – Подошедший следом юноша в поношенном пальто серьезно, торжественно смотрел на меня, протягивая мне незажженный бенгальский огонь. – Это вам, Свет Индраны. Надеюсь, ваше правление принесет нам мир и равенство, которого мы так долго ждали.

Я предоставила Эммори забрать бенгальский огонь – меры предотвращения возможных угроз мы обсудили еще в аэрокаре, по пути на церемонию.

– Благодарю тебя за веру в меня. – Я взяла юношу за руку. – Как тебя зовут?

– Мика, ваше высочество.

Ему было не больше пятнадцати – можно сказать, младенец в обществе, которое уже без лишних раздумий отодвинуло его на обочину жизни… Мне стало грустно, но я улыбнулась и пожала его руку.

– Велика ли твоя семья?

– Только мы с отцом, ваше высочество. Мы работаем в доках «Холлстер». Он – диспетчером, а я – уборщиком.

«Холлстер» была солярианской компанией, владеющей одними из новейших неиндранских космических доков на Пашати.

– Хорошо ли вам платят?

– Неплохо, ваше высочество, – робко улыбнулся он. – Отца уволили с верфей Наиду – слишком много прогулял, когда слегла мать. Нам повезло, что мы оба нашли место.

Я кивнула, чувствуя, как нарастает злость внутри.

– Рада за вас. Передай отцу мои поздравления и пожелай от меня счастливого Пратимас.

– Обязательно, ваше высочество! И вам того же!

Улыбаясь, я двинулась дальше сквозь толпу.

«Альба, – сказала я по приватному каналу, – запиши, пожалуйста: нужно проверить, как обстоят дела с трудоустройством на основных верфях».

«Слушаюсь, ваше высочество».

Согласно АСН – Акту о справедливом найме – члены семьи имели право ухаживать за заболевшими родными и близкими, не теряя работу. Этот акт вступил в силу с первых дней колонизации.

Разговор слегка испортил мне настроение, но праздник продолжался. Я даже убедила Эммори позволить мне зажечь бенгальский огонь, подаренный Микой, и принялась размахивать им – к радости окрестной детворы. Пока мы не вернулись в фамильный храм, за мной постоянно тенью следовали Эммори или Зин, временно занявший место Нал. Только в храме они расслабились и вместе с остальными охранниками встали у стен, а я опустилась на колени перед алтарем Лакшми[13], рядом с матерью.

Мать завернулась в темно-пурпурное сари. Обычно этот цвет шел ей, но сейчас ее кожа на фоне пурпура казалась пепельной, а круги под глазами потемнели, словно кровоподтеки.

Богиня Лакшми никогда не была мне близка. В сравнении с ее красотой и грацией я всегда чувствовала себя неуклюжей. Даже когда отец рассказал мне, что она – та самая светлая восемнадцатирукая воительница, что убила демона Махишасуру, я не смогла перенести на нее симпатии, отданные Темной Матери.

– Мама, ты хорошо себя чувствуешь?

Я тут же усомнилась, что вправду произнесла эти слова, но мать ответила:

– Если не считать скорой смерти от яда, бегущего по моим венам? Тогда да, хорошо. – Губы матери дрогнули в улыбке – и, как ни странно, в этой улыбке не было горечи. – Ты готова к коронации?

– Нет.

Неожиданно этот вопрос привел меня в ужас. Отчего? Ведь к этому все и шло, для этого Эммори притащил меня сюда, для этого Цера велела ему доставить меня домой…

– Не паникуй, Хейл. Ты с самого начала знала, что к этому все и идет. – Мать повторила мои мысли со сверхъестественной точностью. – Я понимаю, что ты этого не хотела, но ведь и я не хотела лишаться мужа, дочерей и внучки. И тебя это тоже касается. Я позволила тебе уйти, подумав, что твой отец одобрил бы это. Я прекрасно видела: то, чего хочу я, тебя убивает. Я надеялась, что до того, как все кончится, у меня будет шанс сказать тебе, что я тебя люблю, хоть и не всегда проявляла свою любовь лучшим образом. Но теперь у меня есть много большее. То время, что мы провели вместе за последнюю неделю, очень много значит для меня. – По ее лицу скользнула улыбка. – Занятно. Насколько сентиментальнее становишься, глядя в лицо смерти…

– Это еще не конец…

Я была потрясена слезами в собственном голосе.

– Для меня конец. Для тебя – только начало. Скоро ты станешь императрицей.

Не зная, что ответить, я смотрела на свечи, стараясь не обращать внимания на текущие по лицу слезы.

– Это несправедливо. Ведь я потеряю и тебя.

– Такова жизнь, Хейли. Прости. Прости, что оставляю тебе весь этот хаос. Прости, что не догадалась позволить тебе жить своей жизнью чуть раньше. – Она сжала мою руку. – Хейл, я ужасно устала, пойду к себе. Увидимся утром.

Тяжко опершись на мое плечо, она встала, перенесла вес на руку Биала и, шаркая, двинулась к выходу из храма.