волосы были влажными, а пахло от него местным лимонно-вербеновым мылом, которым Марчеллино снабжал все ванные комнаты на винограднике.

Я взглянула на него поверх кофейной чашки. Марчеллино только что ушел, чтобы встретиться с начальником погреба. Они планировали большую партию кьянти ризерва, которое выдерживалось гораздо дольше, чем более доступное классическое кьянти.

– Потрясающий вид, – сказал Джейсон.

Я оглянулась через плечо на виноградник позади меня. Холмы были расчерчены на лоскутные квадраты разнообразных оттенков зеленого цвета. День был теплый и сонный от жужжания насекомых, щебета птиц и приглушенных голосов туристов, прогуливающихся внизу.

– Действительно, – согласилась я и, обернувшись, встретилась с ним взглядом.

– Я имел в виду тебя, как ты сидишь здесь, – добавил он. – Ты прекрасно выглядишь в лучах итальянского солнца.

Я почувствовала, как мое лицо вспыхнуло.

– Спасибо, но это…

– Неуместно? – он угадал.

– Да, – ответила я, отказываясь признавать, что испытываю какое-то волнение от его слов.

– Но это не значит, что это неправда, Мартин, – сказал он. – Я столкнулся с Марчеллино внизу. Он послал меня к тебе. Он подумал, что ты, возможно, захочешь показать мне эти места.

– Разве мы не должны готовиться к приезду Северина? – спросила я.

– Они приедут позже. У нас еще много времени.

– В каком смысле «позже»?

– Ну, позже сегодня или, возможно, завтра. Робби сказал, что свяжется с тобой.

Я прикусила нижнюю губу и нахмурилась.

– Мы в трех с половиной часах езды от Милана. Они за рулем? Или Северин собирается приехать на какой-нибудь золотой летающей машине?

– Это было бы незабываемо, – рассмеялся Джейсон. Он сел напротив меня. – Мартин, успокойся. У меня есть все необходимые документы. Мы поводим Северина по винограднику, подарим ему несколько бутылок вина, сводим на фестиваль, и все будет хорошо.

Я уставилась на него, чувствуя, как множество раз-личных сценариев роится у меня в голове. Я принудительно выключила все эти мысли. Джейсон был здесь. Для него эта сделка была так же важна, как и для меня. У нас все получится. И, кроме того, у меня были другие планы, на которых я должна была сосредоточиться. Мне надо было заставить Марчеллино поцеловать меня, чтобы я могла понять, есть ли между нами что-нибудь или нет.

– Кофе? – предложила я.

– Значит ли это, что мы снова друзья?

– Нет.

– Да ладно тебе, – уговаривал он. – Ты должна быть хотя бы немного рада меня видеть.

– Нет, не должна, – сказала я, взяла пустую чашку, наполнила ее кофе и подтолкнула к нему через стол.

– Даже немного? – он приблизил друг к другу большой и указательный пальцы.

– Самую малость, возможно. Или даже меньше.

– Капельку, – предложил он.

– Вот это больше похоже на правду, – сказала я и подвинула к нему тарелку со сладким хлебом и банку «Нутеллы». – Бриошь?[84]

– Спасибо, – сказал он.

Он намазал внутреннюю сторону круглой булочки шоколадно-ореховой пастой. Я отвела взгляд. Я вспомнила ощущение этих рук на моей голой спине, когда мы танцевали. В Париже мы нарушили все границы – в этом не было никаких сомнений, – но я не могла позволить этим мыслям вмешаться прямо сейчас.

– Джейсон, насчет Парижа… – начала я, но он покачал головой.

– Мы не должны говорить об этом.

– Нет, должны, – возразила я. – Я хочу прояснить этот вопрос: сейчас отношения между нами носят исключительно деловой характер.

Он оторвал взгляд от тарелки.

– Потому что? – подсказал он. Джейсон смотрел так, словно оценивал каждое мое слово. Я не хотела обсуждать это, поэтому попыталась объяснить все самым прагматичным образом.

– Я люблю планировать, – сказала я. Он поднял брови. Это явно не было для него новостью. – Когда я приехала в Европу, тебя в моих планах не было, но потом случилась история с Жан-Клодом, и все запуталось, и мы перешли границы, и поцеловались, и я отреагировала не лучшим образом. Со мной такое бывает, когда что-то нарушает мои планы.

Глаза Джейсона расширились, а потом он долго и громко смеялся.

– Так вот что я такое? Досадная помеха твоим планам?

Я встретилась с ним взглядом. При этом я подумала о Марчеллино, о том, каким совершенным он был, и о том, как сильно я хотела быть той молодой девушкой, какой была когда-то рядом с ним до того, как на меня навалился груз горьких событий, и сказала:

– Да.

– Я понял.

– Да?

– Да, ты думаешь, что Марчеллино – это ключ к тому, чтобы ты снова могла обрести себя, не так ли?

– Ну, он больше похож, чем двое других моих бывших.

– Потому что у него есть замок?

– Ты действительно думаешь, что я такая пустышка, Найтли?

– Это замок, Мартин. Я был бы разочарован, если бы ты была не такой пустышкой.

На веранду влетел воробей и боком подскочил к Джейсону, не сводя с него блестящих глаз, словно знал, что Джейсон распоряжается хлебом. У него была коричневая спинка и серая грудка, и он выглядел так же, как воробьи в Бостоне, но его коричневый был более красноватого оттенка, почти ржавого. Джейсон рассеянно отломил кусочек корки и подбросил в воздух. Воробей прыгнул и поймал его клювом.

– Я здесь не потому, что у него есть замок, – сказала я, почувствовав необходимость подчеркнуть этот момент.

– Я знаю, – согласился он. – Так значит, он свободен?

– По-видимому, да.

– Никакой сумасшедшей бывшей подружки?

– Насколько я знаю, нет.

– И ты уверена, что он не гей?

– Не сомневаюсь.

Он встревоженно посмотрел на меня:

– Насколько уверена?

– Абсолютно уверена.

Он немного расслабился и откусил кусочек своей булочки, а я с удовольствием наблюдала, как он ест. В его характере были ярко выраженные мужские черты, что, надо признать, я находила привлекательным. Он не был трусом и, когда хотел чего-то добиться, шел ва-банк. Это помогло ему сделать хорошую карьеру.

– У меня есть кое-какие новости из офиса, – произнес Найтли, покончив с булочкой и запив ее кофе.

Я почувствовала, как у меня сдавило грудную клетку.

– Что-то с Эйданом?

– Все в порядке, не волнуйся. Если бы у меня были новости об Эйдане, я бы сразу же тебе сказал. Я бы никогда не стал от тебя такое скрывать.

– Спасибо.

– Нет, это новости о Четвертичном Воре, – сказал он.

Я выпрямилась в кресле:

– Они его поймали?

– Да, но только потому, что он им позволил.

– Кто это был? – потребовала я ответа.

– Гэри Уэлч, – он помолчал, пока я вспоминала, кто это мог быть. Я моргнула.

– Охранник? – спросила я. – Тот, которому в прошлом году сделали коронарное шунтирование?

– Да, тот самый, – сказал он.

– Но почему? Как же так?

– Во время вечеринки по случаю его выхода на пенсию, которая случилась,