– Когда нам было по десять лет, она сломала руку, упав с дерева, потому что мы устроили перестрелку с парнями Дэвидсона через дорогу. Они были полными придурками. Оглядываясь назад, я думаю, что Пит Дэвидсон, возможно, был влюблен в Джесс. Она привлекла его внимание, когда он взял ее скейтборд без спроса, а она ударила его кулаком в челюсть.

Он ухмыльнулся при этом воспоминании, и я тоже.

– Это была любовь с первого взгляда? – спросила я. – Я так понимаю, что она не влюбилась в него в ответ.

– Нет, конечно нет, Джесс была настоящим сорванцом, она не интересовалась поцелуями и прочей подобной ерундой. Бедный Пит, у него не было ни единого шанса.

Джейсон поднял телефон и внимательно посмотрел на фотографию. Я тоже взглянула на нее. Теперь, зная, кто изображен на фотографии, я четко видела, что мальчик был явно более молодой версией Джейсона. Я внимательно посмотрела на Джесс. Она выглядела настоящим сорванцом. Можно только представить себе, в какие аферы эти двое ввязывались в детстве.

– У моей мамы висит эта фотография в рамке на стене в гостиной. Она была сделана за несколько недель до того, как Джесс упала, – сказал Джейсон. Экран потемнел, и он сунул телефон в карман. – Мы не знали, что с ней что-то не так. Она всегда была такой неугомонной, никогда не сидела на месте, но потом мы начали замечать, что ее рука никак не заживает.

Его голос дрогнул, и он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Я знала, что он заново переживает тот самый момент, когда его жизнь перестала быть прежней. Мне хотелось протянуть ему руку, но я ждала, не желая его прерывать.

– Когда врачи провели анализы и обнаружили, что у Джесс лейкемия, – сказал он, – я ничего не понял. Я думал, что это похоже на простуду или грипп и сестра просто стряхнет с себя эту болезнь и выздоровеет. Я имею в виду, это ведь была Джесс – ничто ее не останавливало. Но она становилась все слабее и слабее. Я думал, что она притворяется, чтобы не ходить в школу. Мне пришлось ходить туда без нее, и это было отстойно, и я не понимал, что происходит, насколько все серьезно, пока однажды днем не нашел свою мать сидящей на полу в кухне. Она прижалась к шкафу и плакала в кухонное полотенце. Именно тогда я понял, что все плохо, очень плохо.

Джейсон с трудом сглотнул. Затем моргнул.

– Она лечилась в течение двух лет, но ее рак был агрессивным, и ее тело было настолько пронизано опухолями, что врачи не могли спасти ее, – его голос был хриплым, и он провел рукой по лицу. Когда я посмотрела ему в глаза всего лишь на мгновение, прежде чем он отвернулся, я увидела, что он выглядел сломленным.

– Она была человеком, которого я любил больше всего на свете, – продолжил Джейсон. Его глаза были влажными, а голос напряженным. – Я хотел умереть вместе с ней, потому что был уверен, мы должны были все делать вместе. Мы были командой, двумя половинками одного целого, и я не понимал, как она могла бросить меня.

Я молча кивнула. Я знала, каково это – чувствовать боль. По моей щеке скатилась слеза, и я смахнула ее. На этот раз я действительно потянулась к нему. Я взяла его свободную руку в свою и нежно сжала его пальцы. Когда я хотела отпустить его, он повернул свою ладонь и переплел свои пальцы с моими, как будто еще не был готов отказаться от утешающего прикосновения.

– Я не знал, как жить без нее. Я даже отказывался праздновать свой день рождения – это был наш общий день рождения – в течение многих лет. Крупные события в жизни – я не хотел принимать в них участия один, без Джесс. Выпускные, экзамены, первые водительские права – каждый раз у меня было чувство, будто чего-то, вернее кого-то, рядом не хватает. Я не мог от него избавиться.

Я прекрасно понимала, что он имел в виду. Горе. Самое удивительное было в том, что дна не было. Каждый раз, когда я думала, что хуже стать не может, наступал день рождения, или праздник, или какое-нибудь особенное событие, и осознание того, что моей мамы не было рядом, чтобы разделить со мной эти моменты, возвращало меня к моей потере.

Мне было двадцать два, когда я потеряла маму. Я всегда чувствовала себя слишком юной для такого большого горя, но Джейсону было двенадцать, когда он потерял свою сестру. Если мне было безумно сложно, то я могла только представить, насколько тяжело было ему оплакивать своего близнеца в таком нежном возрасте.

– После нескольких неудачных эпизодов я попал на терапию, – продолжил Джейсон, бросив на меня печальный взгляд. – Неудивительно, что я не мог справиться со всем, что чувствовал: горем, виной и яростью, – и пытался облегчить свою душевную боль, причиняя себе боль физическую. Мелкие царапины, порез здесь и ожог там. Когда моя мама увидела шрам на моей руке, она вышла из себя. Она не собиралась потерять еще одного ребенка, – он сделал паузу, и его губы чуть изогнулись в улыбке. – Я посещал психотерапевта, и он помог мне понять, что такое вина выжившего. Мне потребовалось много времени, чтобы осознать, что это не я виноват в том, что Джесс умерла, а я продолжаю жить… очень много времени, и иногда я все еще думаю о том, а что, если…

– Что, если бы она осталась жива? – мой голос был едва слышен.

– Да, – выдавил он из себя и потер глаза тыльной стороной ладони.

Я не знала, что ответить. Я знала, что хочу ему сказать, и мое сердце от этого разрывалось: что мир нуждается в нем, что я нуждаюсь в нем. Но я ничего из этого не сказала.

– А что бы сказала Джесс, если бы узнала, о чем ты думаешь?

Удивленный смех вырвался из него, и он произнес:

– Она ничего бы не сказала. Она надрала бы мне задницу.

Джейсон повернулся ко мне с легкой улыбкой, и я ответила ему тем же.

– Мне очень жаль, – сказала я. Мой голос был напряжен. Я прочистила горло, желая быть сильной. – Наверное, тебе было ужасно сложно все это преодолеть.

– Да, было, но я научился двигаться вперед, даже когда мне этого не хотелось.

Я молча кивнула. Некоторое время мы молчали, наслаждаясь солнечным светом, который проникал сквозь листву, легким ветерком и приятной тишиной.

– Ладно, Мартин, теперь твоя очередь, – сказал