шесть цифр в порядке убывания от числа девять. Серьезно, неужели его совершенно не заботит собственная безопасность?

Джейсон провел пальцем по экрану, чтобы открыть сообщение. Он быстро прочел его, но ничего не ответил. Явно удовлетворенный, он закрыл приложение для отправки сообщений и бросил телефон в траву.

Я взглянула на фотографию детей, которым на вид было лет по десять, строивших глупые рожи на камеру. Очаровательно! Мальчик скосил глаза и высунул язык, а девочка заткнула уши большими пальцами, вытянув вперед руки, казавшиеся похожими на оленьи рога, открыла рот и широко раскрыла глаза. Они выглядели забавно, и я рассмеялась над их выражениями лиц.

Может, это дети Найтли? А может быть, его племянница и племянник? Мне пришло в голову, что я не так уж много знаю о его личной жизни, и это было странно, потому что я чувствовала, что должна знать больше. Я имею в виду, что я же все-таки целовалась с этим парнем. Три раза! Разве я не должна знать, есть ли у него дети?

Я мысленно прокрутила в голове все, что знала о Джейсоне помимо его внешнего вида, красивого лица и обаятельной – но не всегда – личности. Каждый день он опаздывал на несколько минут в офис, все приветствовали его как лучшего друга, и он отвечал тем же. Он всегда был готов к любым проделкам, пари, посиделкам в барах и праздничным вечеринкам. Насколько я знала, он был одинок – по крайней мере, так он сказал мне в тот вечер, когда я позвонила ему в Бостон и он оставил своих «корешей» в баре.

Я еще немного углубилась в воспоминания. Джейсон несколько раз мимоходом упоминал о своих родителях. По правде говоря, я пропускала мимо ушей все, что он говорил, потому что считала его бесполезным студентом-переростком и своим соперником. Меня это не интересовало. Думая об этом сейчас, я была уверена, что он вырос в центре Массачусетса, так как не было такой бостонской команды, за которую бы он не болел яростно.

Ошеломленная тем, что я так мало знаю о Найтли, я решила, что пришло время выяснить больше. Подняв его телефон, я сказала:

– Милые дети.

Улыбка медленно расплылась на его губах, привлекая мое внимание к его рту.

– О чем ты пытаешься меня спросить, Мартин?

– Ни о чем, – я пожала плечами. – Просто обратила внимание.

– Значит, ты считаешь меня милым.

– Тебя? – я посмотрела на его телефон, но экран уже потемнел. Я постучала по экрану, и появилось приглашение ввести код безопасности. Я протянула Джейсону телефон в молчаливом вопросе, и он набрал номер. Я и на этот раз не пыталась увидеть цифры, но серьезно, как же легко его было взломать. Я воздержалась от каких-либо комментариев. Его телефон – его дело.

Вместо этого я взглянула на картинку. Я изучала фотографию, на которой был он в детстве. А потом посмотрела на девочку. Она была его копией. Я видела тот же озорной блеск в ее глазах, непослушные темные волосы и ту же неудержимую улыбку.

– Ага, это я и моя сестра-близнец, – его голос стал хриплым, он откинул голову назад и прищурился сквозь листья на кусочки голубого неба над головой, как будто пытаясь соединить их вместе, чтобы сделать небо единым целым. – Она умерла от лейкемии, – он прочистил горло, – когда нам было по двенадцать.

Глава двадцать четвертая

Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица. От стыда у меня заколотилось сердце, и мне показалось, что меня сейчас стошнит. Учитывая его характер парня из студенческого братства, я всегда предполагала, что он был избалованным весельчаком, который неизвестно как попал в AОО. Я знала, что он начинал свою карьеру с общественной работы, организовывая мероприятия и тому подобное, пока его безумный «вызов по поеданию острых крылышек» не стал знаменитым, а затем внезапно ему дали офис, который находился чуть дальше по коридору от моего. Я понятия не имела, что он пережил такую ужасную личную потерю.

У него была сестра-близнец? Он потерял ее из-за рака? И все это время я думала, что он один из тех счастливчиков, на которых за всю их безупречную жизнь не упало ни капли дождя. Я была такой дурой!

– Мне очень жаль, – сказала я. И так оно и было, хотя он и наполовину не догадывался о том, что за этим скрывалось. Без колебаний я оттолкнулась от земли и крепко обняла его. Сначала Джейсон напрягся, очевидно, застигнутый врасплох, а может, он вовсе не был любителем обниматься. В любом случае, я не отпускала его, пока не почувствовала, что он расслабился. Он обнял меня в ответ.

– Это все еще выглядит неловко, да? – поддразнила я его.

Он засмеялся:

– Я думаю, что мы перешли от неловкости к дружелюбию, но это может очень быстро превратиться во что-то другое.

Я отстранилась ровно настолько, чтобы видеть его лицо. Его улыбка была немного кривоватой, губы изгибались с одной стороны чуть выше, чем с другой, как будто он знал, что оборотная сторона счастья – печаль, и это знание лишало его возможности улыбаться во весь рот. Будто он знал, что в каждой шутке есть своя мрачная правда. Как же я раньше этого не замечала? Я вернула ему телефон.

– Расскажи мне о ней, – попросила я. Не то чтобы я хотела бередить его печаль. Просто чувствовала, что он хочет поговорить о своей сестре.

– Она была моим самым лучшим другом, – начал Джейсон. Он пошевелился и прислонился спиной к стволу дерева. – Мы всегда были вместе. На самом деле мы были настолько неразлучны, что наши имена даже слились в одно. Вся семья называла нас Джейсонджесс, что-то вроде смешения Джейсона и Джесс. Она всегда была Джесс, не Джессикой или Джесси – просто Джесс.

Он взглянул на меня, его голос был полон воспоминаний.

– Она родилась на пять минут раньше меня и никогда не давала мне об этом забыть. Мы выросли в Чарльтоне, маленьком городке в Массачусетсе, и бегали, где хотели. Джесс всегда вытаскивала из реки самую крупную рыбу, залезала быстрее меня на самые большие деревья, и не было такого холма, с которого она боялась бы скатиться на санках. Она жила яркой и насыщенной жизнью.

Я почувствовала, что мое горло начало сжиматься. Любовь Джейсона к сестре была очевидна в каждом его слове, и печаль, затуманившая его глаза, делала его горе ощутимым. Это было такой же частью его самого, как его остроумие или ярко выраженный