— Но разве это возможно? — уточнила Кейт, с сомнением взглянув на мужа. — О них ведь уже больше трехсот лет никто не слышал.

— Выходит, хорошо затаились, — ответил Горн, и его лицо посуровело.

— Ну, так и знала, что найду всех здесь, — высокий нежный голос, раздавшийся от дверей, заставил меня повернуть голову, и я увидела идущую к нам Эвелин. — Кейт, я отправила Андера к мальчишкам, надеюсь, детская уцелеет. Дерек, рада тебя видеть. Как погода в Барте? Ты ведь не собираешься туда возвращаться? Лорд Давенпорт, леди Изабелла, — Эвелин успела одарить улыбкой каждого. — Дорогой, если мне не изменяет память, кто-то обещал вернуться вчера вечером.

Эвелин, не стесняясь окружающих, поцеловала мужа, а тот притянул ее к себе на колени и крепко обнял, глядя в глаза с таким выражением, что мне стало неловко, и захотелось отвернуться. Казалось, Каллеман не видит никого, кроме своей жены. И этот контраст между обычной сухостью главы полиции и таким явным проявлением эмоций был настолько разительным, что заставлял меня по-хорошему завидовать Эвелин. Как же Каллеман ее любит…

— У нас форс-мажор, Эви, — негромко сказала Кейт.

— Да у нас что ни день, то форс-мажор, — усмехнулась Эвелин и добавила: — Кэтрин, Марта с Идой передали бромельский торт и пирог с мясом, я оставила их на кухне.

— Я попрошу подать чай, — кивнула Кейт, нажимая кнопку звонка.

— Так что случилось?

Эвелин обвела всех взглядом, поочередно останавливаясь на каждом.

— В леди Изабеллу стреляли, — ответил ее муж.

— И кто это был? Вы его поймали?

— Ищем, — коротко сказал Каллеман, и я увидела, что он сжал талию жены таким жестом, словно хотел защитить. И глаза его на миг стали встревоженными, как будто Эвелин угрожала опасность.

— О нападавшем что-то известно? — продолжала спрашивать леди Каллеман, и я в очередной раз отметила, что она ведет себя в компании этих жестких мужчин очень уверенно.

Вообще, странно. И Эвелин, и Кейт разговаривали с мужьями совершенно на равных, и те относились к этому, как к должному. Вот только я сомневалась, что в Дартштейне подобные отношения — норма. Особенно, если судить по тем книгам и журналам, что мне довелось прочитать.

Я покосилась на Давенпорта. Тот выглядел еще более ледяным, чем обычно, и я поняла, что ему некомфортно и в этом доме, и в этом обществе. Он и обычно-то был довольно сдержанным, а сейчас казался холодным, как айсберг в океане. И таким же одиноким.

В сердце шевельнулась непрошенная жалость.

— Густав Остер, рабочий, несколько дней делал ремонт во флигеле леди Бернстоф, — ответил на вопрос жены Каллеман. — Вчера вечером выстрелил в нее, воспользовавшись тем, что охрана была занята обходом территории, и сбежал.

— Леди Изабелла, вы ведь не пострадали?

Эви повернулась, и мне достался полный сочувствия взгляд.

Я отрицательно покачала головой, а Эвелин посмотрела на мужа.

— Эрик, а твои люди проверяли всех, кто бывал в доме?

— Да. С каждого брали магический слепок. Но если ты думаешь, что мы сумеем с его помощью найти Остера, спешу тебя разочаровать. Его слепок исчез.

— Как это? — нахмурившись, спросила Эвелин.

— Он метаморф, Эви. И может оказаться кем угодно. Одно тело, два облика, отсутствие магических следов, — сама понимаешь, вычислить его будет не так просто.

В комнате стало тихо. Я смотрела на сидящих вокруг людей и понимала, что найти убийцу будет нелегко, и что мне придется скрываться и сидеть взаперти до тех пор, пока мы не сумеем его поймать.

В голове снова мелькнула какая-то смутная мысль, но я так и не смогла облечь ее в слова. Крутилось на краю сознания что-то важное, и мне казалось, что еще немного, и я пойму, ухвачу суть. Но, увы.

— Лукас знает? — неожиданно спросила Эви, и я заметила, как переглянулись обе семьи.

— Пока нет, — ответил Горн, и в его голосе послышалась странная задумчивость, а в глазах появился темный огонек.

— Кто скажет? Ты или я? — Каллеман посмотрел на Фредерика, и в его взгляде я увидела тот же огонек, что и у Горна.

Давенпорт прищурился. Он явно что-то заподозрил. Я видела это по напрягшимся желвакам, по твердо сжатым губам, по дернувшемуся кадыку. Понять бы еще, что на уме у его «недругов».

— Думаю, лучше ты, — после короткой паузы, сказал Горн, и Эвелин с Кейт тоже незаметно посмотрели друг на друга.

— Мы с лордом Давенпортом чего-то не знаем? — уточнила я.

— Хольм завтра женится, — коротко ответил Каллеман, словно это все объясняло.

— Мне он не сказал, — холодно произнес Давенпорт.

— Думаю, он собирался это сделать, но Рогнеда не выпустила его из своей постели, — усмехнулся Каллеман, и они с Горном снова переглянулись.

Каллеман продолжал что-то говорить, но я не слышала ни слова. Поясницу прострелило болью, воздух замер в легких, и я не могла ни вздохнуть, ни выдохнуть, но по инерции продолжала держать лицо. «Только не вздумай реветь, — твердила самой себе. — Ты знала, что так и будет, когда отдавала Хольму артенид».

Знала. Но одно дело предполагать, что Лукас однажды найдет свою пару, и совсем другое — услышать, что он ее нашел.

— Изабелла, с вами все в порядке?

Тихий вопрос Кейт и ее рука, сжавшая мою ладонь, заставили меня выдохнуть.

— Да, все хорошо.

Нет, все было плохо. Сердце застыло внутри холодной льдинкой. Душа болела. А еще я совсем не чувствовала ног, но не могла сказать об этом. Не хотела выглядеть слабой. Не хотела, чтобы меня жалели.

— Так значит, у лорда Хольма завтра свадьба? Или у оборотней это называется как-то по-другому?

Я заставила себя улыбнуться и спокойно посмотрела на Кейт. В ее глазах мне почудилось сочувствие, и это заставило еще выше вскинуть подбородок. Не нужно меня жалеть. Лукас мне никто. Я спокойно проживу и без него.

— У волков это называется каэста. Запечатление, — вместо жены ответил Горн. — На обряде присутствуют только старейшины клана и сами молодые. А свадьба, в общепринятом смысле этого слова, происходит уже после, через неделю или даже месяц после каэсты. Впрочем, оборотни часто обходятся и без нее. Все-таки традиционное венчание волки не жалуют, предпочитая жить по своим законам.

Слова Горна казались мне тяжелыми камнями. Они все падали, падали, и мне хотелось закрыть уши и не слышать, но я продолжала делать вид, что ничего страшного не происходит, и вежливо улыбалась. От этой улыбки сводило скулы, но что мне оставалось? Я не хотела, чтобы кто-то догадался, что я успела влюбиться в Хольма. Не хотела ненужного сочувствия.

— Как занимательно.

Я посмотрела на Фредерика и наткнулась на пристальный изучающий взгляд.