Помог случай… у Максима Горького был тот же врач, что у Гавриила Константиновича. Через этого врача супруга Гавриила Константиновича обратилась к Горькому, и тот лично просил Ленина освободить больного.

В результате его перевели из крепости в клинику Герзони, а затем разрешили поселиться в квартире Горького, куда писатель пригласил его.

20 ноября 1918 года Максим Горький обратился к В. И. Ленину с письмом, в котором говорилось:

«Дорогой Владимир Ильич!

Сделайте маленькое и умное дело – распорядитесь, чтобы выпустили из тюрьмы бывшего великого князя Гавриила Константиновича Романова. Это очень хороший человек, во-первых, и опасно больной, во-вторых.

Зачем фабриковать мучеников? Это вреднейший род занятий вообще, а для людей, желающих построить свободное государство, – в особенности.

К тому же немножко романтизма никогда не портит политики.

Выпустите же Романова и будьте здоровы.

А. Пешков».

Спасение пришло своевременно. Четырёх великих князей вскоре расстреляли.

Ну а Гавриил Константинович с женой отправился в Финляндию, где его уже, совсем ослабшего, транспортировали на коляске. Затем им удалось перебраться во Францию.

Поселившись в Париже, они бедствовали. Антонина в ту пору давала уроки танца, пыталась даже открыть балетную студию.

15 мая 1939 года Владимир Кириллович, который принял на себя роль старшего в императорском доме, возвёл Гавриила Константиновича в великокняжеское достоинство. По этому поводу он писал великому князю Андрею Владимировичу: «Я бесконечно счастлив, так как всю жизнь страдал из-за ложного положения, в которое был поставлен волею судьбы». Правда, большинство членов дома Романовых не признали нового титула, также и не признавали ту роль, которую принял на себя великий князь Владимир Кириллович.

Тут уж начались игры вокруг российского престола, инспирированные западными дельцами, разрабатывавшими разные сценарии нового натиска на Россию.

Современники отмечали, что Гавриилу Константиновичу очень повезло с женой. Брак был счастливым. А Феликс Юсупов даже отметил: «Князь Гаврила уцелел благодаря усиленным хлопотам и ловкости жены его. Остальных посадили в Петропавловскую крепость и вскоре расстреляли».

Первое время Кшесинская не думала о работе. Что ж, в России всё рухнуло, какие уж там танцы, какие балеты. Но однажды за завтраком в «Отель де Пари» она встретила С. П. Дягилева, который жил в этой гостинице. В тот день просто радовались встрече, радовались тому, что живы, что вырвались из ада.

Но лиха беда начало…

Кшесинская вспоминала:

«Через несколько дней после этой первой встречи с С. П. Дягилевым он заехал ко мне на виллу и предложил мне выступить у него в предстоящем сезоне в Париже. Мне было в то время сорок восемь лет, но я была полна сил и могла бы с успехом танцевать. Я была очень польщена его предложением, но отклонила его. С тех пор как Императорские театры перестали существовать, я не хотела больше выступать».

Но и это ещё не всё. Она получила также и приглашение директора Парижской оперы Руше. А потом приехала знакомая и коллега, о чём Матильда написала:

«Я была страшно обрадована неожиданным визитом Тамары Карсавиной. Она была такая же красивая и элегантная и выглядела прелестно. Я её оставила у себя обедать – столько лет мы не видались!»

И снова встречи, встречи, встречи…

«Какова была наша радость, когда мы здесь совершенно неожиданно встретились с Великим Князем Дмитрием Павловичем, который также тут обедал со своими друзьями. Он тоже был страшно рад нас видеть, так как мы расстались с ним еще в конце 1916 года, когда он был выслан из Петербурга в связи с убийством Распутина. Он бросился в мои объятия и стал меня целовать, совершенно не обращая внимания на окружающую публику. Он прекрасно выглядел, был очень элегантен. На следующий день он пригласил нас завтракать в загородный ресторан «Арменонвиль», после чего мы поехали к нему в гостиницу, и, пока мы оставались в Париже, мы каждый день встречались. Я могла заметить, что он избегал всяких намеков на роковую ночь в юсуповском доме, не хотел встречаться не только с теми, которые принимали участие в убийстве Распутина, но и с теми, кто напоминал ему происшедшее. Он никогда не мог простить тем, кто его вовлек в это дело. Но странным образом высылка за границу почти накануне революции избавила его от всех связанных с переворотом бедствий».

«В конце июля Андрей получил телеграмму из Контрексевиля об опасной болезни Великой Княгини Марии Павловны, Контрексвиль, департамент Вогезы, Франция. Его просили скорее приехать. Андрей знал, что его мать в Контрексевиле. Она верила в целебность этих вод и до войны туда ездила, но мы ничего не знали об ухудшении её здоровья, и неожиданное известие нас поразило. Андрей сразу выехал туда и провёл целый месяц у постели больной матери. Сначала положение было очень тревожно, но, когда наступило улучшение, Андрей смог вернуться домой. За это время между нами завязалась на редкость трогательная переписка. Как раз когда Андрей отсутствовал, исполнилось двадцать лет, что мы встретились. Конечно, Андрей мне много и подробно писал о том, как протекает болезнь матери, но писал он также и о своих чувствах ко мне, как он меня любит, о нашей будущей жизни, которую мы должны начать устраивать. Перечитывая его письма, которые я, конечно, сохранила, и вспоминая то, что я ему писала, можно подумать, что мы были тогда молодыми влюблёнными, только что встретившимися на жизненном пути. Но на самом деле мы переживали вторую идиллию. Эти дорогие для меня письма я часто перечитываю и иногда заливаюсь горькими слезами, вспоминая канувшие в вечность золотые счастливые дни».

Великая княгиня Мария Павловна родилась в 1854 году. В 1920-м ей было шестьдесят шесть лет, но здоровье – никуда.

Понимая, что следующий вызов к ней сына может быть последним, Матильда отправилась с Андреем. Состояние было безнадёжным. В эти дни она постоянно хотело что-то спросить про Вову, своего внука от непризнанной возлюбленной сына. Она ушла из жизни 24 августа 1920 года.

Матильда старалась облегчить горе своего любимого. Она даже настояла на поездке в Париж, чтобы как-то отвлечь Андрея от горьких мыслей, которые неизбежны при потере дорогого человека, особенно матери.

В Париже состоялась важнейшая встреча. Кшесинская писала:

«Здесь Андрей узнал, что судебный следователь по особо важным делам Соколов, которому адмирал Колчак поручил следствие об убийстве Государя и всей Царской семьи в Екатеринбурге и членов Царской семьи в Алапаевске, находится в Париже. Это был единственный человек, который мог сказать, что в действительности произошло в Екатеринбурге и Алапаевске и есть ли надежда на то, что кто-нибудь спасся. Андрей просил его заехать к нему в гостиницу и позвал Гавриила Константиновича и его жену присутствовать при разговоре, так как три его брата погибли в Алапаевске.