— Я должен ее найти, — спокойно и решительно заявил Глазков, поднявшись.

Изюмов последовал его примеру.

— Как мне вас отыскать при надобности?

— Я каждый день буду сидеть здесь, на этой скамейке, — сообщил прапорщик. — Не может такого быть, чтобы мадемуазель не пришла когда-нибудь к театру.

— Они приходили-с, только весьма давно, — кивнул Изюмов. — Но ежели я что-либо узнаю, я непременно сообщу вам.

— Благодарю.

Николай было отошел уже от инвалида, затем вернулся.

— Может, вам дать денег?.. На что вы живете-с?

— Подают милостыню, — усмехнулся Глазков. — Этого вполне достаточно на хлеб и воду.

Дворецкий дома Кудеяровых вошел в кабинет Константина, с поклоном сообщил:

— Граф, вам звонят.

Тот оторвался от деловых бумаг, раздраженно спросил:

— Кто?

— Господин. Он не представился.

— Значит, пошли его к чертям! Видишь, я занят.

— Господин очень настойчив. По его голосу я понял, что он даже чем-то взволнован.

Граф резко поднялся из-за стола, зашагал в гостиную, взял лежащую на телефонном столике трубку.

— Слушаю вас.

— Простите, граф, если оторвал от дел. Это барон Красинский.

— Очень рад, барон. Что-нибудь случилось?

— Мне крайне важно переговорить с вами, Константин Георгиевич. Но лучше бы тет-а-тет.

Кудеяров от досады закатил глаза.

— Когда вы желаете?

— В самое ближайшее время.

— Вы намерены приехать ко мне?

— Нет-нет. Подозреваю, ваш дом под пристальным наблюдением. Лучше в другом месте.

— Под чьим наблюдением?! — изумился граф.

— При встрече.

— Хорошо, назначайте. Но не раньше чем через час.

— Я жду вас ровно через час возле лавры.

— Возле лавры?! Да это у черта на рогах!

— Зато там малолюдно и всегда можно заметить какого-нибудь прохвоста. Ваш автомобильный парк слишком известен в городе, поэтому лучше воспользоваться случайным извозчиком.

— Спасибо, барон. Разберусь!

Граф повесил трубку, подошел к буфету, налил коньяка и, перед тем как выпить, долго стоял в задумчивости, раскачиваясь с носка на пятку.

Уже стемнело, когда закрытая карета, запряженная двумя лошадьми, подкатила к лавре. Из нее вышел граф Кудеяров, бегло огляделся и заспешил к воротам. Снова оглянулся — площадь была пустая, слежки не наблюдалось.

Константин миновал главную аллею, в раздраженном недоумении остановился, не понимая, в какую сторону дальше двигаться, и тут заметил вышедшую из темноты фигуру.

— Благодарю, что приняли мою просьбу, — приподнял барон шляпу.

— Да ладно, бросьте. — Кудеяров в очередной раз огляделся. — Не время расшаркиваться друг перед другом… Что у вас?

Взял барона под руку, они двинулись по густой затемненной аллее.

Красинский молчал.

— Вы на крючке у полиции? — встревоженно спросил Кудеяров-младший.

— Хуже.

Константин даже остановился.

— Хуже?.. Что может быть хуже, чем оказаться на прицеле этих красноперых сволочей?

Барон помолчал, твердыми от волнения губами произнес:

— Мы на крючке наших товарищей, граф.

— Каких… товарищей?

— Господина Губского и компании. Они нас уберут.

— По-моему, вы сходите с ума. — Кудеяров позволил себе даже приложить ладонь к его лбу. — У вас горячка, Александр Петрович!

— Да, это так, — барон вдруг вцепился в лацканы его сюртука. — Нам надо спасаться! Просто так они нас не оставят! Умоляю, заклинаю. Скрыться, исчезнуть, раствориться…

— Можете спокойно, без паники? Пожалуйста, все по порядку.

— По порядку? — переспросил Красинский. — Хорошо, по порядку… Прежде всего, они намерены убить нового начальника Управления сыска князя Икрамова!..

— Да черт с ним, с князем! Вы о нас, грешных. Что нам угрожает?

— Нам?.. Что нам… С вами, сказал господин Губский, будет отдельный разговор.

— Что значит — отдельный?

— Не знаю, не объяснил. Просто заявил, что с вами разберутся.

— Так, дальше.

— Дальше наступает моя очередь. Мне велено готовиться к покушению на генерал-губернатора.

— Вам? — искренне удивился Кудеяров. — Вы хоть однажды револьвер в руках держали?

— В юношестве. А сейчас я в основном держу в руках деньги. Которые указанным господам крайне нужны.

— Чушь… Как же они могут убрать свою дойную корову? Они же с вашей гибелью лишатся денег!

Барон снова взялся за лацкан сюртука графа.

— Денег я им больше не даю. Поэтому полагаю, они и намерены убрать меня. Я балласт!.. Балласт! И вы, граф!

— Жутко, но правдиво, — заметил Константин. — И что же нам предпринять, барон?

— Бежать!.. Немедленно, безотлагательно, тайно! Чтоб никто не мог найти, пока этих мерзавцев не пересажают или не перестреляют!

— От таких вряд ли сбежишь. Найдут в любой дыре. Ныне у них агентура похлеще сыскной. А вот в полицию заявить не мешало бы.

— Ни в коем случае!.. Они предупредили!.. Знаете, что заявил господин Губский?

— Что убьет нас?

— Именно так. Даже, заявил, до ворот Департамента полиции не дойдете!

— Относительно мадемуазель ничего не было сказано?

— Бессмертной?

— Да.

— Вскользь. Просто поинтересовались, и все. Хотя, полагаю, господин Губский желал бы видеть ее. Вам неизвестно, где она сейчас?

— Даже не представляю, куда делась эта дамочка, — соврал граф, пожав плечами. — Скрывается, видимо. В бегах…

На следующий день Константин Кудеяров пересек двор своего дома и прямиком направился к чистильщику обуви, который обслуживал народ напротив его особняка уже не первый день.

— Изволите почистить сапожки, господин? — спросил тот.

— Изволю послать тебя за городовым, — ответил граф, доставая монету из портмоне.

Низко поклонившись, чистильщик поспешил искать полицейского. Граф присел на его скамеечку и принялся с интересом созерцать улицу.

Проходили парами и отдельно господа, пронесся с гиканьем лихач.

Наконец Кудеяров увидел спешащих к нему грузного городового и чистильщика.