Травницы, запечатывающие собственные эмоции…

Травы, не испорченные негативными мыслями…

Кто мог изобрести печать, запечатывающую эмоции?

На какие деньги существовал посреди пустыни богатый приют, утопающий в зелени и магических огнях?

Сомневаюсь, что торговля травами окупала всю эту неестественную роскошь ночной жизни.

– Милая, а где у вас производство мелитной мази? – наугад спросила я немеющими губами.

– Наставница велела туда не водить, – насупилась Лиен.

– Ну и не надо, – ласково ответила я, холодея. А девочка расслабленно выдохнула и скакнула на одной ноге. Нэнка, которой не стать джамалией.

Здесь нет ни одной джамалии.

И не будет.

Видимо, я плохо скрывала бушующее внутри разочарование, потому что Лиен потопталась на месте и заговорщически шепнула:

– А хотите, отведу к старице?

Я удивленно посмотрела в ее чистые глаза.

– Там так красиво, стены светятся, и старица сидит.

Мы поднялись на стену вокруг территории приюта и через несколько пролетов оказались перед проходом в башню.

– Говорят, раньше вход был внизу, но башня сильно осела, и дверь ушла под землю. – Лиен пожала плечами. – Теперь вот так…

Я задержалась перед чернеющим провалом входа и оглянулась. За огромными стенами до самого горизонта стелился высушенный мир, подсвеченный серебром звезд и луны. Я лицом ощущала, что ветер полон влаги. Отчего же вокруг такая необъяснимая безжизненность? Что не так с местным солнцем?

– Ты можешь войти, но веди себя тихо. – Лиен покосилась на Тахира, державшегося рядом с нами. Умная девочка, догадалась, что он бы и без спросу вошел вслед за мной. В такой ситуации и правда проще сразу разрешить.

– Старица сидит о-о-очень давно, – рассказывала моя провожатая, пока мы спускались по винтовой широкой лестнице глубоко под землю. – Пьет через трубочку специальный настой, и все. Даже не говорит ничего, – недовольно добавила Лиен.

Лестница упиралась в массивную деревянную дверь, почерневшую от времени. Маленькая провожатая с лукавой улыбкой погасила фонарь в руке и, судя по скрежету, толкнула створку. Стояла кромешная тьма. Мне даже стало интересно: а Тахир видит что-либо сейчас?

Нащупывая стену руками, я медленно шла вперед.

– Подождите, – остановил меня шепот Лиен. Я послушно замерла.

Прошло несколько секунд, и внутри темноты деликатной россыпью стали загораться крошечные огни. Постепенно передо мной высветилась пещера, наполненная серебристо-голубым сказочным сиянием звездного неровного неба.

Я от избытка чувств прижала к себе Лиен и обняла. Мы стояли на небольшой площадке, от которой извилистая лестница вела вниз, к подножью пещеры, где внутри призрачного света и шума капель неподвижно замерла фигура. Фантастический мир, вырванный из стремительного течения времени.

Лиен потянулась к двери и закрыла ее. От скрипа старых петель и треска дерева пещера снова погрузилась в темноту. Минута, другая, и неведомые мне пугливые звезды вернулась на подземный небосклон. А мы, стараясь не шуметь, стали спускаться вниз.

– Дождались… – зашептали стены.

– Пришла… – зашелестели капли.

Я невольно тряхнула головой и оглянулась на спутников. Но они ничем не выдавали обеспокоенность.

Что за ерунда?

Я внимательнее вгляделась в неподвижную фигуру в центре пещеры. Древняя старуха белыми глазами смотрела в никуда. Ее седые волосы спутанной паутиной лежали на тонких неподвижных плечах. Я снова оглянулась в поисках источника звуков.

– Сильная… ты слышишь! – ликующе шептала пещера, сводя меня с ума, пока я шла к старухе.

Опустилась перед ней на колени и взяла морщинистую руку в свои ладони. Хрупким пергаментом казалась полупрозрачная, покрытая пятнами кожа.

– Слышу, – неуверенно подумала я в сторону старухи, вглядываясь в ее лицо. Страшно было: а вдруг чужие слова показались? А вдруг я не смогу передавать свои мысли?

– Вот и хорошо, – раздался в моей голове успокаивающий ответ, произнесенный голосом невероятной глубины. – Хорошо-хорошо-хорошо…

Словно я разговаривала не с одной старухой, а со многими.

Со многими?

Вот оно!

У меня волосы встали дыбом, и мурашки побежали по коже. Весь мир для меня сосредоточился на старческом лице, за которым толпились призраки джамалий.

Чужие голоса жадно хлынули мне в голову, проникая в самую душу, набросились, как иссушенные духи на источник жизни. Казалось, я растворяюсь в этих голосах, плоть расплывается, сползает с костей, обнажая, уничтожая. Я инстинктивно отшатнулась и закрылась: боль тут же утихла, словно ее выключили. Голоса разочарованно отшатнулись.

– Я пришла за знаниями, – неуверенно спросила я у старушки.

– Знания в тебе, – каплями рассыпались тоскливые голоса, вдруг показавшиеся мне знакомыми.

Туман! Тогда в тумане они говорили со мной! Образами и словами… чем-то невообразимым, но я же слышала их! Слезы скопились у порога глаз.

Я слышала голоса умерших джамалий, которых удерживала старуха с белыми глазами, не давая им ни умереть, ни воскреснуть в новом витке жизни. Закованная память предков – вот что передо мной. Да только некому здесь прикоснуться к знаниям. Судя по тому, как духи набросились на меня, они изголодались по дыханию джамалии. Как, впрочем, и нэнки наверху.

Я тонкой струйкой послала свою силу в осязаемую пустоту внутри застывшей старухи. Так странно, но здесь, в обители джамалий моя магия едва шевелилась. Словно я пыталась выжать каплю из сухого платка. Если бы не встреча с Джантаром, я бы решила, что моя сила совсем крохотная.

Словно почувствовав мою слабость и растерянность, Тахир подошел ко мне и сел рядом. Этого оказалось достаточно, чтобы застывшая патокой сила шевельнулась и снова потекла через мои ладони. И в этой странной связи мне почудилось нечто очень важное. Не потому что он мужчина, а я женщина. А потому что он носитель черной крови, а я белой силы.

– Сила тоже во мне?

– Сила внутри, но не в тебе. Все пытаются вытянуть ее из воздуха, высосать из амулетов, разгадать ее секрет в свитках, привлечь талисманами… И все же какой бы великой сила ни была – она твоя. Вся.

Голова кружилась от их запутанных ответов и беспорядочного гула голосов, звучащих во мне.

– Ответы тоже уже в тебе, – прошептали голоса, читающие мои мысли. – Знания – ложь, правда в познании.

Невольно поморщилась: разве смогу я понять тех, кто так давно перестал быть человеком? Погладила безвольную руку старухи, так и не шевельнувшейся за все это время, и постаралась дотянуться именно до нее.