Набежали местные жители и скрыли собой девушку, вызвавшую гнев Джантара. Мужчины и женщины в мехах отворачивали лица, подобострастно кланялись, как положено жителям окраинных деревень при виде знати. И все же от толпы местных шла ощутимая угроза. Да только мало кто обращал на них внимание. Покачивая головами от удивления, продрогшая свита ушла вслед за Джантаром и с восхищением по дороге обсуждала мельчайшие подробности пробуждения дракона.

«Передо мной ожила легенда!» – думал каждый, не зная, как близко он был к правде.

Ясагай ждал Джантара со сдержанным раздражением.

Так все было идеально! Джан оказался великолепным учеником, настолько самоотверженно вгрызающимся в работу, что Ясагай решил не торопиться с открытием карт. Касания Одасо были мягкими, словно дуновение ветра на парус летящего по реке брига, когда нет нужды подталкивать, достаточно лишь помогать держаться нужного курса.

Война, которую Ясагай-кхаин годами пытался протащить через Совет, теперь была не за горами.

Никто не удивился, когда Джантар, отработавший столько лет на границе, а теперь отвечающий за внешнюю разведку, стал настаивать на усилении армии. Совет на заседаниях выслушивал, снисходительно качая головами, и сетовал на отсутствие финансов.

А полтора месяца назад Джантар представил советникам огромный законопроект, реформу, согласно которой жреческая казна, по слухам, полная несметных богатств, переходит под государственное управление. Ясагай лично помогал Джантару писать документацию. А потом тихо посмеивался, когда обескураженный таким вопиюще наглым предложением Совет не увидел со стороны жреческого ордена должного сопротивления. На удивление, новая система финансов устраивала всех, даже исшахинов, лишающихся собственного кармана. Уставший, сильно сдавший за последнее время император почти не колебался при подписании указа соглашения – смутная, неосознаваемая нелюбовь к жреческому ордену сыграла с ним в итоге плохую шутку. Изданный указ вызвал бурное одобрение среди благородных, возвысил Джантара и… открыл двери в императорское хранилище исшахинам. Не поглощение жреческой казны, а слияние провернул в итоге Джантар, но Ясагай-кхаин пока ничем не выдавал наличие снисходительной приписки в законе, по которой жреческий орден в случае войны или чрезвычайных ситуаций мог напрямую пользоваться государственными деньгами. Войны же нет. А вот деньги на красивую армию появились. Никто не допустил бы формирования войск на жреческие деньги, но теперь… в глазах общества армию создавал Джантар, будущий муж дочери императора, отобравший для этого деньги у зарвавшихся жрецов. И Ясагай с Джантаром, пока воплощалась в жизнь созданная ими же реформа, в кабинетах разрабатывали стратегию по усилению военной мощи империи.

Мимолетный, тихий ветер, меняющий курс страны…

Когда исчезла джамалия, Ясагай сам посоветовал Джантару сбрасывать лишние эмоции перед работой в тренировочном зале. Кто знает, что думал о своих занятиях Джантар, но Ясагай каждое утро ждал их с нетерпением наркомана. Сидел в любимом высоком кресле на своем балконе, не обращая внимания на холодный осенний воздух, и впитывал потоки силы, льющиеся через толстые жилы ярости и бешенства исшахинской связи. В результате ментальное общение с Джантаром было достигнуто очень быстро, быстрее, чем с Сиурой и Окайей. Вот что значит сильная кровь.

Ясагай-кхаин вряд ли отдавал себе отчет, что гордился Джантаром, как иной отец гордится сыном.

И вдруг вся стройная система внедрения жреческой власти в государственную оказалась под угрозой. Ясагай прочувствовал встречу Джантара с ведьмой на собственной шкуре. Читать про джамалий, ощущать неясную силу, спящую внутри Николь, – это одно. Пережить обжигающий, убивающий удар, опаляющий разум – это совсем другое. Слепящий свет проник сквозь связь между ними и выжег ее на несколько часов. Без подпитки от Одасо Ясагай явственно ощутил дыхание смерти на своем лице и в ужасе просидел несколько часов, прежде чем услышал приближение Юндая к дворцу.

И теперь Ясагай ждал Джантара, идущего по лестнице, и с облегчением и яростью рвал на мелкие кусочки доносы, по которым джамалийская дрянь якобы потеряла свою силу и жила прислугой в северном захолустье. Ясагай-кхаин позволил ей дышать в знак победы над ней, чтобы своим убогим существованием она напоминала ему о великой многоходовке, во время которой он одним ударом вывел Джантара из-под влияния джамалии и убил силу самой ведьмы.

«Убей ее», – шептала теперь испуганная ненависть внутри Ясагая-кхаина.

«Убей ее», – кричал взбешенный Одасо, когда Джан этим утром стоял перед джамалией. И все же Юндай развернулся и ушел. «Вот и вторая ошибка», – с досадой заметил Ясагай. Первая была в том, что позволил пустышке Николь жить. Вторая – так долго тянуть с посвящением Джантара во внутренние дела исшахинов. Кто знает, ушел бы Джантар, если бы точно знал, кто перед ним.

Ясагай швырнул обрывки бумаг в камин и с гримасой на лице уселся на стул, обтянутый черной кожей. Через несколько минут Джантар войдет в кабинет, и, похоже, настанет время откровенных разговоров. Ясагай-кхаин надеялся, что Джан достаточно сросся с силой и властью, чтобы они перевесили чувства к мелкой дряни.

– Джантар, входи… Вина?

– Спасибо.

Ясагай готовил свою речь много недель, и она легла идеальным полотном. Джантар слушал спокойно и будто совсем не удивлялся.

– Значит, Николь – джамалия…

– Да, и ее нужно убрать любым возможным способом.

Ясагай подвинул подписанный указ, дающий право дайото на самосуд во благо страны. Теперь Джантар имел право убить любого, кто станет на его пути.

– Не думаю, что Николь осталась в землях Ирдаса. Прикажу расставить посты вдоль всех южных порталов, – сдержанно кивнул Джантар, убирая бумагу во внутренний карман.

Ясагай потягивал свое вино. Джантар, конечно, согласился из вежливости, с его-то кровью пить спиртное теперь, – что воду. Но в старом исшахине дракон давно уже стерся, растворился в иной стихии, и вино он смаковал с чувством истинного ценителя. Разговор прошел так, как надо, и Ясагай невольно переводил дух.

– Вначале убийство единственного наследника, а через неделю призыв ведьмы… – медленно произнес Ясагай-кхаин, не спуская пристального взгляда с лица Джантара. Уж очень хотелось проверить, как он отреагирует на провокацию.

– Прикажете доставить мать для допроса? – понимающе кивнул Джантар, ни один мускул на его лице не дернулся.

– Пока не стоит, – мягко ответил Ясагай-кхаин и с небольшой запинкой спросил: – Как же ты нашел джамалию?

– Почувствовал. – Джантар нахмурился, надеясь, что такого ответа будет достаточно. Он и сам до сих пор не мог себе объяснить нестерпимого желания отправиться на север в земли друга. Бывшего.

– Николь, пора уходить. – Тахир отдернул полог и засунул голову в палатку, не переступая, однако, за порог.

Я поднялась с подушек и поклонилась Цзя-Иню, вслух поблагодарила за чай и советы, а мысленно – за все остальное. Нехотя отдала ему нагретую ладонями стеклянную банку с цветком и неожиданно для самой себя поцеловала сухую морщинистую щеку старика. Тот все кивал и кивал в ответ да гладил меня ладонями по рукам.