«Вперед», – прошептала едва слышно самой себе и двинулась за Тахиром сквозь рыночную суету, подсвеченную нарядными вечерними огнями фонариков. Вокруг разноцветных гирлянд парили мокрые хлопья снега.

Покинув рынок, мы с Тахиром направились через ярко освещенную площадь к порталам, возле которых столпилась очередь.

– Досмотр? – шепнула испуганно я Тахиру.

Тот в ответ усмехнулся и покачал головой.

Несколько тревожно томительных минут мне пришлось страдать в неведении, прежде чем очередь немного подвинулась, и я увидела царивший около портальных арок бардак.

Пузатый мужик причитал и совершенно бестолково стоял над кучей разбитых тыкв. Рыжее бесчинство, припорошенное снегом, живописно стелилось по всей портальной площадке, наглухо парализуя работу двух из трех арок… Вокруг цветисто ругались стражники, охала укутанная в шерстяной красный платок женщина, испуганно переминался мальчишка с единственной уцелевшей тыквой в руках.

Картина казалась мне совершенно обыденной, пока я не заметила, как мужик стрельнул глазами в нашу сторону. Сощурился, отвернулся и уже всерьез принялся устраивать балаган: заламывал руки, рвал волосы и на всю округу голосил о немыслимых убытках и голоде, грозящем целому семейству. Весь его гнев был направлен на безусого стражника с багровым лицом, которого, похоже, определил в виноватые.

Опасаясь давки и столпотворения, через работающую арку путников пропускали, почти не осматривая.

А когда стала подходить наша очередь, к скандалу присоединилась баба в шерстяном платке, выводя его на новый уровень. Костерила своего «мужа» в таких выражениях, что даже стражники невольно хрюкали от смеха. В итоге на нас даже не взглянули.

– И сколько они заработали? – спросила я, улыбаясь, когда за нами закрылся проход.

Тахир бросил наполненные чем-то нелепым корзинки, подхватил чистый снег и обтер им руки:

– Оно того стоило.

– Пополнил свою копилку ругательств?

Тахир коротко хохотнул в ответ.

Мы стояли у портальной площадки в его землях – у той самой, что вела к Наймихе. Мой любимый морозный ветер ласково ущипнул за щеки, приветствуя.

Добрый все-таки мороз на севере, не спешил выстудить с порога. Трогал колкими пальцами поначалу да проверял, достаточно ли внутри человека огня. И отступал, коли тепла в госте было в достатке. В столице же было вроде теплее, а я продрогла насквозь – влажный воздух, так и не набравший морозности, будто в злой досаде моментально пробирался под одежды и начисто выдувал тепло.

Тахир стряхнул снег с рук. Он не сводил с меня странного взгляда, и мне стало тошно от тлеющего в его глазах темного огня.

Стремясь как можно быстрее разорвать давящую тишину, тихо буркнула:

– Научи меня задавать координаты портальной арке.

Я привыкла к этой земле. Вросла в нее по-настоящему. Мне так хотелось в ту секунду, чтобы он задержал меня, сказал со своей язвительной интонацией: «Здесь твое место».

Но он молчал.

– У меня есть координаты джамалий. Надеюсь, что там действительно есть джамалии…

Я закусила губу от злой досады. Тахир совершенно не желал мне помочь в моей нелепой попытке попрощаться. Все стоял передо мной, широко расставив ноги, и смотрел свысока, сощурив глаза. С усилием улыбнулась:

– Передавай всем мои наилучшие пожелания и позаботься о Бесе. Не знаю как, но тебя он тоже считает своей стаей…

Я говорила быстро, глотая слова. Тахир вдруг хрипло рявкнул, тихо так и в то же время оглушительно:

– К дьяволу, Николь…

Резко выдохнув, он рывком притянул меня к себе, зарываясь пальцами в мои волосы. Нежный, ласковый поцелуй одними губами, поверхностный и все же такой обжигающе глубокий, застал меня врасплох. Я боялась не то что пошевелиться – дышать не смела.

Не плакать… Разве можно в такой ситуации плакать? Но предательские слезы ползли по щекам. От соленого поцелуя, пропитанного невысказанной тоской, кружилась опустевшая разом голова и дрожали пальцы, которыми я цеплялась за Тахира, чтобы не упасть.

Он отстранился, держа ладонями мое лицо, и медленно провел большим пальцем по моим губам, будто стирая поцелуй.

– Не смей реветь, – нахмурился мужчина. – Все, идем спасать твоего Джантара.

Только и могла, что кивнуть в ответ. Не «моего», но разве это важно?

***

Меня охватила дрожь предвкушения. Повинуясь рукам и точным словам Тахира, я передала необъяснимое и вместе тем четкое ощущение направления портальному кристаллу. Неохотно, не так быстро, как у Тахира, тусклый самоцвет вобрал мои координаты и налился изумрудным светом.

Ирдас вложил мне в руку специальный камень заряда, и я аккуратно вставила его в ячейку рядом с кристаллом направления. Я в этом мире уже полгода жила, а портал активировала впервые!

Столичные арки питаются от подземного накопителя, и путники просто платят за проход дежурному. А такие местные порталы нуждаются каждый раз в отдельном камне, наполненном магией. Два кристалла рядом мигнули, арка перехода в каменном круге налилась силой.

Три шага вперед, и морозный ветер сменился сухим шквалом, полным песка.

От неожиданности и удивления я замерла – мы вышли посреди голой пустыни, едва подсвеченной отблеском заката у кромки горизонта. Вокруг лишь потрескавшаяся земля с редкими пучками серой травы, пустой воздух и низко висящее небо, черное с одного конца и розовато-перламутровое с другого.

С легким потрескиванием схлопнулась арка портала, и на уши навалилась оглушающая тишина, наполненная лишь унылым посвистыванием ветра. Куда закинули нас координаты Цзя-Иня? Еще немного, и сумерки перейдут в ночь, а я совершенно не понимала, что делать дальше.

Покосилась на Тахира. Тот спокойно вложил клинок в ножны (когда только достать успел?) и уселся на край каменной площадки.

Подчинилась его беззвучному приказу опуститься рядом и замерла. Он взял мою левую руку и стал медленно разматывать бинты с ладони. Даже в навалившейся темноте видела, как он напряжен: вслушивается в каждый слабый шелест ветра, втягивает ноздрями воздух. По красным всполохам в его глазах догадалась, что он призвал на помощь своего зверя для обострения всех органов чувств. По сравнению с ним я ощущала себя слепой и глухой в этой пустой сердцевине высушенного плато. В горле пересохло от волнения.

Тахир достал из сумки новый моток бинтов и баночку с мазью. Я посмотрела на выздоравливающую розоватую кожу и поняла, что без мелитной мази здесь не обошлось. Не стала отдергивать руку – не видела смысла затевать бесполезную возню из-за глупых принципов. Да и что-то неумолимо жестокое появилось в лице Тахира, который неторопливо и отстраненно менял повязки на моих руках.

Когда он наматывал бинт на вторую ладонь, на секунду замер, нехорошо усмехнулся и едва слышно сказал: